Пожалуй, что начну с дам. Тётка, колючка и милашка, если бы их пришлось характеризовать единственным словом.

Тётка — бабища высокого роста, руки как ноги, ноги как тумбы, здоровье пышет изо всех щелей. Скорее всего, моя ровесница, плюс-минус. Я упоминал про исключение, так вот, это была она. Из тех, что не только в горящую избу войдёт и коня на скаку остановит, она хобот слону без труда оторвёт и ниже хвоста приделает. Не женщина, а гренадёр в юбке. Классический типаж деревенской бабы и одежда соответствующая. Таких любили Некрасов и Рубенс, может, ещё кто, но больше мне ни о ком не известно.

Колючка — чертополох в женском обличье. Лет двадцать, на первый взгляд, вряд ли больше. Ходячий кактус, не ждущий ни от людей, ни от жизни ничего хорошего. В общепринятые правила не вписывается и не стремится к этому. Нечёсаные волосы в розовых и голубых перьях, драная джинсуха и постоянная готовность ответить на вызов. От кого бы тот ни исходил. Я, кстати, успел прочувствовать — напоролся на обжигающий взгляд, когда увлёкся разглядыванием поперечных шрамов на худых запястьях.

Милашка — прозвище, первым пришедшее на язык, говорит само за себя. Нежный цветок орхидеи, привыкший к достатку, бережному уходу и всеобщей любви. Хорошее образование, воспитание и манеры. Года двадцать два — двадцать три ей. И до недавнего времени горя она не видела. Милое личико, точёная фигурка, осанка, жесты... Самая красивая из присутствующих и осознающая силу своей привлекательности. Предположение смелое, но иначе девушка не стала бы подчёркивать достоинства фигуры вызывающе облегающим платьем. Что её сюда привело, остаётся только догадываться.

На мужиков я потратил гораздо меньше внимания, чем на дам. Поскольку придерживаюсь патриархальной ориентации, и особи моего пола мне на хрен не усрались, чтобы их разглядывать. Так пробежал глазами, чтобы общее представление составить и хорош.

Ботан он и в Африке ботан. Худой, голенастый, в очочках, с полным отсутствием уверенности в себе вьюноша. Даже назови его по-другому, всё равно останется ботаном.

Бомж — мужик практически опустился до самого дна. Тщедушный, метр с кепкой. Ему, наверное, лет сорок всего, а выглядит на лет пятьдесят с гаком. Я, конечно, сам не святой, и бухал последнее время, не просыхая, но идущее от него амбре с жуткой примесью перегара, заставляло морщиться даже меня. Как он вообще узнал о существующей вакансии? И тем более прошёл сито отбора, с его-то здоровьем? Но работодателю, наверное, виднее, какие опыты на нём будут ставить.

– Третий, зайдите, — голос из-за двери перескочил одну цифру, очевидно, второй не вошёл в число избранных.

От стены отлепился парень и мы встретились с ним взглядами. Гопник. Классический. Сутулый недомерок лет двадцати пяти. Чёрный спортивный костюм с тремя полосками, кепка и чёрные же кроссовки. Голова с узким лбом предназначена, чтобы туда есть и оттуда смотреть. Мозг, кроме костного, по назначению не используется в принципе. Интеллект на уровне животного, потребности, кстати, те же. Достаточно неприятный тип, а в окружении себе подобных, ещё и опасный. Такого за спиной лучше не оставлять. Ну с ним одним я как-нибудь разберусь, в случае чего.

Дверь за Гопником затворилась, а я опёрся спиной о стену и прикрыл глаза, дожидаясь своей очереди.

– Десятый!

Ну, наконец-то.

– Ракитин? — на всякий случай уточнил доктор и, дождавшись утвердительного кивка, приказал. — Раздевайтесь. Догола. Можете за ширму пройти, если стесняетесь.

Стесняться мне нечего, только гордиться. Это я без ложной скромности заявляю. Все мои параметры вполне соответствуют цифрам статистических исследований. Ближе к верхним значениям. Поэтому ширма абсолютно без надобности. Что и подтвердила симпатичная и вполне фигуристая медсестра, едва последняя деталь моего туалета упала комком на кушетку. Раскраснелась, задышала часто, блудливые глаза то и дело останавливались на предмете гордости. Может, и непроизвольно вышло, но всем своим видом она показывала, что не прочь уединиться и перейти к детальному изучению некоторых особенностей моего организма. Да я и сам не отказался бы, вот только не придумал пока, что с доктором делать.

– Так-с, Ракитин, приступим, — врач если и заметил наши с девушкой перемигивания, то виду не подал. — Какие-то жалобы имеются?

– Никаких, доктор. Денег только маловато, и голова немного побаливает, но это с похмелья, — повышенное внимание медсестры настроило меня на игривый лад.

– Шутите? Это хорошо. Юмор для здоровья полезен. Значит, выпивали в последнее время, — больше утверждал, чем спрашивал медик, делая пометки в карточке.

– Любой бы запил, свались на него столько проблем, — виновато развёл я руками.

– Действительно, — мужчина согласно кивнул, но уточнять, что за проблемы не стал, — кто не без греха. Эллочка, что ты застыла столбом? Проведи пациенту антропометрию.

Девушка вздрогнула, подхватила меня под руку и подвела меня к ростомеру. При этом она умудрилась прижаться грудью и потереться бедром. Волнующие прикосновения вызвали естественную для здорового мужчины реакцию. А учитывая, что у меня с этим делом в последнее время образовались значительные перебои, то процесс протекал стремительно. Кровь моментально прилила не туда, куда надо, и ситуация слегка вышла из-под контроля. Когда доктор, не дождавшись данных измерений, поднял глаза от бумаг, то мы с ростомером являли несколько вызывающую скульптурную композицию. Напоминающую те, что выходили из рук древнегреческих мастеров. В стиле атланта, поддерживающего своды. Вот только греки старались не акцентировать внимание на первичных половых признаках и ваяли писюны маленькими и вялыми, а у меня как-то не получилось соблюсти традицию. Полнокровием, наверное, страдаю. Но поскольку других команд не поступало, я продолжал стоять, вытянув всё что мог, по стойке смирно и ждал дальнейших указаний. Рядом, мечтательно закусив губу, замерла девушка и заворожённо смотрела на пульсирующую плоть. Как кролик на удава, аналогия полная.

Доктор, кстати, оказался мировым мужиком с широкими взглядами. Он секунд пятнадцать понаблюдал за гипнотическим трансом сотрудницы, затем решил прекратить этот цирк. Причём сделал это абсолютно доброжелательно, но с присущим всем старым врачам цинизмом.

– Эллочка, ты или отсоси уже молодому человеку, или не мучай его почём зря, — он поправил очки и откашлялся. — Но лучше продиктуй показатели.

– Скажете тоже, Николай Иванович, даже в мыслях не было, — девушка обиженно фыркнула, вздёрнула носик и вернулась к работе.