Полудница или Полуденница, что, по сути, одно и то же, неторопливой летящей походкой приближалась прямиком ко мне.

Плешивый хитрый пёс вывел потустороннюю бабу аккурат к лёжке. Ломиться прочь смысла нет: бежать от хозяйки полей — умереть уставшей. Один чёрт нагонит, гнилушка треклятая!

Задрав голову, щурясь, взглянула на яркий солнечный диск. Ага, полдень на подходе, самое время для сопряжения миров. Это я удачно зашла, дело за малым: найти точку, где небо свернётся в нить.

Только где её здесь найдёшь, легче молекулу истинного серебра откопать в стоге сена, чем воронку пробоя в чистом поле, которому, будто в насмешку, конца и края не видать. Оставалось одно… переговоры!

Полуденница оказалась точно такой же, какой её живописали художники-иллюстраторы прежней вселенной. Отвратительно поганой тёткой с седыми длинными патлами волос на иссушенном черепе. Тёмные провалы глазниц придавали образу дополнительного кринжа: глянешь в бездну ненароком, и всё — баста, телепузики, — энурез до гробовой доски обеспечен. Ну и самая гнусная деталь: полное отсутствие нижней челюсти и длинный гнилой язык, что болтался промеж сморщенных старушечьих грудей.

Несмотря на общую сухость потраченной временем башки, с гнилушки то и дело капала вязкая желтоватая слюна, а из разодранной гортани доносился утробный булькающий клёкот.

Верхняя часть гардероба отсутствовала, открывая обзору древние мощи, включая впалый живот, внутри которого что-то усердно копошилось, а вот нижняя половина тела была прикрыта довольно чистой длиннополой юбкой, расшитой древнерусскими орнаментами, к слову сказать, очень красивыми и затейливыми.

Пальцы левой руки украшали устрашающего вида чёрные когти. Вместо правой десницы, торчал грубо ввинченный в лучевую трухлявую кость ржавый зазубренный серп, а чтобы протез не соскочил, предплечье было туго перетянуто колючей проволокой. Немудрено, что настроение сезонного духа оставляло желать лучшего: я бы тоже осерчала, прикрути кто к кровоточивой культе стрёмную железяку.

Подступив на пару шагов, Полуденница остановилась напротив, давая всласть налюбоваться собой. Затем левой рукой закинула язык на тощее плечо, а я подметила недостающую нижнюю челюсть. Костяшка болталась на тесёмке, подменяя собою ожерелье.

Берегиня полей и лугов глянула на меня пустотными провалами и, приладив челюсть, заговорила приятным моложавым голосом. Куда только делось то невнятное бульканье разодранной в клочья трахеи.

— Здесь тебе не рады, Ольга Кровавая! Принеси в жертву человека и проваливай подобру-поздорову!

От изумления брови поползли вверх, словно у Пьеро. Похоже, нехорошая слава опережает меня на корпус, и чего я такого натворила? Подумаешь, спёрла печать Чернобога, так сама Ягиня-пограничница санкцию выдала: иди, мол, да возьми, коли сдюжишь. Правда, карга не ожидала, что сдюжу, но то дело третье.

— Не буду спрашивать, где местным владетелям дорожку перебежала, всё равно тень на плетень наведёшь, задам лишь два вопроса: о какой жертве речь и где порвётся грань между мирами? Мне в Навь до зарезу надобно. Судя по всему, я где-то посредине застряла. Нулевой план, стало быть, или что-то в этом роде?

— Ишь, какая догадливая, быстро учишься! Верно мыслишь, княжна Ольга. Мы в междумирье, через три минуты сферы соприкоснутся, и ты сможешь уйти вниз или наверх, как пожелаешь, но…

Я поморщилась: куда же без пресловутого но?

— Говори уже, у меня мало времени, я не собираюсь здесь вялиться до завтрашнего полудня!

— Ошибаешься, милочка, вялиться придётся год, аккурат до следующего сопряжения! — Полуденница, миленько осклабившись гнилыми губами, почесала макушку остриём серпа.

— Час от часу не легче, ну и чего в таком случае тянешь? — нетерпеливо поинтересовалась я, поглядывая на солнце.

— Чтобы ты моментом прониклась, естественно, для чего ещё жуть нагоняют? Принеси в жертву пришлого и ступай себе восвояси. Ну или поклянись чёрной луной отдать то, не знаю что.

— Ага, держи карман шире. Коли намекаешь на неродившуюся дочь, то хрен тебе на лысый череп!

— Я так и знала. Значит, жертва. Иного выхода у тебя нет, я в своём праве. Либо так, либо никак. — Злыдня, отхватив небольшой кусочек скальпа, закинула в рот и со смаком принялась жевать.

Могу поклясться, что пустые глазницы младшей сущности блеснули хитринкой.

— Давай свою жертву, время — деньги.

— Что, вот так и прирежешь бедолагу, не спросив, в чём его вина?

— Его вина в том, что хочется мне кушать. Не тяни кота за причинное место. Коли не откроешь дорогу в Навь, найду способ сжечь урожай вместе с тобой. Не сомневайся, так и будет, — заверила я Полуденницу ледяным тоном, ничуть не блефуя при этом.

В голове уже и план созрел: два шага вперёд — резкий удар под дых, нижнюю челюсть долой, выдрать язык, коленом в череп. Захват руки из-под плеча и запястья, перелом локтевого сустава. Экспроприировать серп, те же манипуляции со второй рукой. Юбку на голову, завязать узлом. Выкрутить нижние конечности по часовой стрелке. Серпом выскоблить берцовые кости, подсушить на солнышке — сгодятся при добыче огня трением. Ну а дальше по ситуации.