— Расслабься, сестрица, за жертвенность — отдельная благодарность, считай, прошла проверку на вшивость, но её бы не случилось, будь ты чуть посмекалистей. Учись применять дары, Оленька, иначе долго не протянешь.

— Не поняла, какая ещё проверка? — Я чуть на задницу не села от такого откровения.

— Не бери в голову, княжна, так, рутина, не более. Благим поступком ты подтвердила право на частицу власти, дарованную мне Творцом. Есть в тебе стержень, а готовность сложить голову за ближнего своего по нынешним беспутным временам дорогого стоит. Не колеблясь, разделю с тобой ношу тяжкую как в нижнем мире, так и в верхнем. Владей, сестрица! — На последней фразе громыхнуло так, что необъятный терем, подпрыгнув, заходил ходуном, а всклокоченного Ваську ветром сдуло за печку.

Морана, разжав кулак, материализовала на ладони чёрное неказистое колечко. Оглядев взором истины украшение, без труда определила, что ювелирка выкована не из драгоценного металла, а будто отлита из проклятого эфира.

Это ж какой концентрацией должна обладать астральная тьма, чтобы на выходе получилось материальное воплощение? Ведь ежели не брать в расчёт метафизический план в своём духовном или оккультном значении, то эфирная материя и не материя вовсе, а всего лишь определённая частота вибрации атомов. Чудеса, да и только!

Принимать дар с восторженными визгами из рук богини не спешила. Меня больше интересовал злободневный вопрос, а именно: какого хрена здесь происходит?

Никак не ожидала от Мары явной провокации и подставы! А если бы я пошла иным путём? Бросила всё и свинтила куда подальше, что тогда?.. Человек ведь та ещё скотина — ему своя рубаха ближе к телу. Лишь благодаря полному отсутствию страха, по физиологическим причинам, могу себе позволить неоправданные риски. Так вышло, что нет у меня инстинкта самосохранения, а если бы был? Хватило бы духу повторить на бис?

Как и все прочие, я хочу жить, но бес в душе ногам покоя не даёт. Самопожертвование — пустой звук. Поведенческая модель лежит на поверхности, глубоко копать не надо.

— Плохо ты себя знаешь, Ольга. — Считав мысли, Морана не стала дожидаться, пока я оглашу вопросы, и первая нарушила неловкое молчание. — Человек может солгать устами, его глаза могут солгать, а вот душа всегда откроет правду тому, кто способен её разглядеть. Я увидала всё, что нужно, а твои мысли не имеют значения. В обратном увещевать не стану — много чести для букашки, — сухо бросила богиня, а затем продолжила умничать: — Да, я могла бы подчинить печать Сварога собственной кровью, но дала тебе выбор: бежать или стать частью большого. Ты не обманула ожиданий и приняла верное решение. Не скрою, риск был велик, но оно того стоило. Пришлось поступиться частью божественной силы, чтобы ты смогла проявить себя. Оставь невысказанные обиды, а лучше выкинь из головы. То, что даёт власть над артефактом, выше любых эмоциональных проявлений. Кровь чёрной ведьмы удостоверила право на протекторат. Надевай кольцо, истинный лорд-протектор, пора провести ревизию новых владений!

Мне, конечно, было что сказать поперёк слов Мораны, но богиня, не дав и рта открыть, впечатала стылую длань в потылицу. Перед глазами замелькала ретроспектива недавних событий, и я стала очевидцем того, что осталось за кадром.

Хватило беглого взгляда на торжествующий лик Тёмной Богородицы, с ледяной улыбкой взирающей на то, как я осатанело кромсаю запястья жертвенным серпом, чтобы уразуметь всю ничтожность притязаний. Вопросы тут же отпали сами собой, и без лишних разъяснений стало понятно, что меня вели, выстраивая событийную цепочку так, как того требовал фатум.

Покорно взяв кольцо, напялила на безымянный палец левой руки. Морана, доброжелательно улыбнувшись, щёлкнула перстами, и нас без лишнего шума и пыли перенесло к теперь уже бывшему артефакту Сварога. На этот раз печать не источала никакой угрозы, — напротив, я почуяла некое единение со стихией, которую до недавних пор считала враждебной.

От витиеватых финтифлюшек не осталось и следа. Безвозвратно испарились завитки, кривульки, спиральки, стихийки, коловороты и прочие излишества. Вместо них на серебряной поверхности клише были выгравированы суровые, геометрически правильные рунескрипты, а на оснастке — многомерная руническая вязь, где тысячи сложных символов гармоничным образом наложились друг на друга.

Долго глазеть на многогранную структуру не было ни сил, ни желания. Печать Мораны, несмотря на взор истины, оставалась слишком сложной для восприятия. Эфирный план, посверкивая трихитами и дендритами морозных узоров, влёгкую сбивал концентрацию. Уловить в этом ледяном хаосе закономерности казалось деянием безнадёжно нереальным. Но, несмотря на трудности, третьему глазу удалось зацепиться за мелкую деталь.

Вот уж чего не ожидала, так это увидеть паучий горельеф на истинном серебре артефакта. Чёрная вдова казалась чужеродным элементом, но всё же имела место.

Надо полагать, метку оставила кровь ведьмы, тем самым вписав моё имя в когорту собственников. То-то, я смотрю, печать не пыталась лишить жизненных сил вторженца, а, приняв за своего, благосклонно одарила халявной энергией, которую тихой сапой подсасывал магический источник, восполняя потраченные резервы.

— Вижу, что заметила-таки паука, значит, не всё потеряно, княжна. Потенциал есть, пусть и небольшой.

На скупую похвалу Мораны махнула рукой:

— От похвальбы твоей упрёком за версту несёт, лучше объясни, что сие значит, — ткнула я пальцем в место, где предположительно находился горельеф рода.