Однако я могу измениться. Я могу стать лучшим человеком, чем тот, у кого хватило наглости попросить Лероя отвернуться. Я не просто выгоню эту версию себя с работы, она уволена из моей жизни. Я знала, что это назначение стало поворотным моментом, но предполагала, что оно связано с карьерой. Теперь я задаюсь вопросом, не ради ли большего изменения я здесь…

Лерой

В мотеле шесть арендуемых комнат, и свободных мест нет. Так было в течение многих лет, несмотря на уединенную природу Кричащего Леса. Хотя некоторые гости останавливаются только на короткий срок, другие останавливаются на более длительный срок. Мне так больше нравится, даже несмотря на то, что доход меньше, потому что я снижаю тарифы. Гости, приезжающие надолго, чувствуют себя скорее друзьями. Как семья.

Из-за этого я часто одеваюсь на работу небрежно. Нет необходимости надевать костюм, чтобы ответить на телефонный звонок, поработать за компьютером или обменяться несколькими любезностями с горсткой людей, которых я вижу в течение дня. Даже когда новоприбывшим предстоит пройти регистрацию, подойдут брюки и накрахмаленная рубашка. Вчера, зная, что моего нового гостя лично выбирал мэр, я надел костюм. С таким же успехом я мог быть голым, потому что единственное, что видела Кора, была моя кожа. И она надеется никогда больше этого не увидеть.

И все же, я здесь, снова в костюме. Шансы, что она переступит порог офиса, пока я здесь, невелики. Но если она это сделает, возможно, она будет держать глаза открытыми достаточно долго, чтобы заглянуть внутрь меня.

Ее чувства ко мне не должны иметь значения. Она не более чем клиентка. Через несколько дней она уйдет.

Тем не менее, в моей привлекательности есть нечто большее, чем вызов, который она представляет. В этом больше, чем просто в том, что я нахожу ее красивой, или в осознании того, что я достиг предела своего добровольного воздержания.

Несмотря на ее реакцию, когда мы встретились, я верю, что Кора хороший человек. Сострадательный. Внимательный. Обе черты были очевидны и искренни во время ее вчерашнего разговора с Фредом.

Я слышал каждое слово со своего места в затемненном коридоре. Даже после того, как я удалился в свой личный кабинет, я задержался в дверях, жаждая услышать еще больше ее мягкого голоса.

Мне не должно быть дела до того, что Кора думает обо мне, но мне не все равно. Я хочу, чтобы она видела меня таким, каким она видела Фреда… больше, чем монстром. Наблюдение за их взаимодействием должно было принести облегчение. Вместо этого мой желудок скрутило от неуместной, неоправданной ревности. Желание вмешаться в их разговор, заставить ее посмотреть на меня… увидеть меня… было настолько сильным, что мне пришлось отойти за пределы слышимости. Мой номер спрятан в дальнем углу здания, и, запершись там, я разделся догола, чтобы не выходить из комнаты.

Кора упала в обморок при виде моего лица. Я не могу представить ее реакцию на остальную часть моей змеиной анатомии.

Даже после долгого отмокания в ванне заснуть было невозможно. Я часами ворочался, не в силах выбросить из головы ее образ и звук ее смеха. Поглаживая себя, представляя женщину, которая находит меня отталкивающим, это даже не должно было быть возможным, но это было так. Это было просто охуенно. Я не кончал так сильно с тех пор, как стал монстром. Тогда это было из-за того, что я был молод, перегружен тестостероном и очарован своей новой анатомией ниже пояса.

Кора была ответственна за вчерашний релиз, который потряс меня до глубины души. Каким бы бессмысленным это ни было, я не могу отрицать свою привлекательность. Я хочу раздеть ее догола… снять с нее одежду и убрать ее опасения… и попробовать на вкус каждый дюйм ее мягкости, затем погрузиться внутрь и заставить ее тело петь песню только для меня. Это не имеет смысла, хотеть ее так сильно. Происходят нелогичные вещи. Монстры из Кричащего Леса — тому доказательство.

В главном вестибюле мотеля с двух сторон большие стеклянные панели, и, хотя маловероятно, что кто-то из моих гостей будет смотреть из своих окон в мое, я не рискую. Некоторые парни могут быстро перестроиться, когда у них возникает неподходящий стояк. Моя анатомия требует большей утонченности. Я в своем личном кабинете перестраиваюсь, когда звенит звонок на входе, возвещая о чьем-то появлении. Как только все расставлено по местам, я выхожу в коридор. И сразу же нуждаюсь в еще одной корректировке.

Кора стоит у стойки администратора, вздернув подбородок и глядя прямо перед собой, руки сжаты в кулаки на столешнице. Не та поза женщины, которая хочет быть там. Конечно, она этого не хочет. Зная, что она вот-вот встретится со мной лицом к лицу, она, вероятно, изо всех сил старается держать себя в руках.

Ее поза должна быть достаточной, чтобы погасить мое желание. Во всяком случае, с каждым шагом к ней я становлюсь тверже. Хорошо, что ей не интересно пристально смотреть на меня, потому что я сомневаюсь, что мое недавнее изменение положения скрывает твердость, давящую на молнию.

— Доброе утро, мисс Бентон, — говорю я, укрываясь за высокой стойкой. — Как прошел ваш первый вечер… все ли вас устроило?

Румянец заливает ее щеки, и из горла вырывается тихий писк.

— Да, эм, да. Комната кажется такой домашней. И ванна потрясающая. Я никогда не была в такой большой. Это было очень приятно.

Образ Коры вспыхивает в моем сознании. Обнаженная и расслабленная в ванне, ее кремовая кожа блестит от влаги, выпуклости ее полных грудей пробиваются сквозь воду, твердые соски манят чуть ниже поверхности…