— Ваша Светлость, мне нужно Вам кое-что сказать, — произнесла она, с трудом преодолевая дрожь в голосе. Рудольф повернулся к ней, его брови слегка приподнялись в немом вопросе.

— Можно просто Рудольф, — отозвался он тихо, его голос звучал бархатисто и глубоко.

— Да, я помню, — поспешно ответила Элиза, чувствуя, как краска снова приливает к ее лицу.

— Но сейчас я обращаюсь к Вам официально. — Она сделала небольшую паузу, собираясь с мыслями. — Дело в том, что я… кое-что нашла в парке.

Тень разочарования мелькнула на лице Рудольфа. Он, казалось, ожидал совсем другого разговора, не официального и сухого, а чего-то более… личного. Но, быстро взяв себя в руки, он спросил:

— И что же Вы нашли?

— Я нашла брошь, — ответила Элиза, глядя ему прямо в глаза. — Которая принадлежала… Марии.

При упоминании имени пропавшей служанки лицо Рудольфа мгновенно стало серьезным. Он резко отвернулся, словно пытаясь отгородиться от неприятных воспоминаний. Тема Марии была для него болезненной, и он явно не хотел обсуждать ее сейчас.

— Вы уверены, что эта брошь Марии? — спросил он после небольшой паузы, его голос звучал напряженно.

— Да, — твердо ответила Элиза. — Она сама мне ее показывала и сказала, что это подарок от родителей.

— Хорошо, Элиза, — сказал Рудольф, поворачиваясь к ней. — Принесите мне, пожалуйста, эту брошь. Я разберусь.

Они продолжили свой путь по коридору и вскоре остановились у дверей его покоев. На мгновение их взгляды встретились, и в воздухе повисла неловкая тишина. Время словно остановилось. Каждому из них хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно.

Но в данной ситуации это выглядело слегка нелепо: гувернантка и принц, застывшие у дверей в немом диалоге. Рудольф, слегка смущаясь, первым прервал молчание.

— Ну… я пришел, — произнес он с легкой усмешкой. — Жду Вас как можно скорее в свои покои.

Элиза почувствовала, как ее щеки вновь заливает краска. Двусмысленность его фразы не укрылась от нее. Заметив ее смущение, Рудольф поспешил поправиться: — Жду… с найденной брошью, разумеется.

Он быстро скрылся за дверью, оставив Элизу одну в коридоре с её смятением и все более растущим чувством к молодому принцу.

Мир вокруг Элизы растворился, оставив лишь эхо его голоса, вибрирующее в каждой клеточке её тела. Прикосновение Рудольфа обжигало её кожу, оставляя невидимый след на сердце. Она не шла, она парила по коридору, опьяненная чувством, которое впервые испытывала с такой силой.

Внезапно иллюзию счастья разорвал резкий, пронзительный крик.

— Вот ты где! Воровка! — пронеслось по коридору, эхом отражаясь от высоких сводов. Элиза вздрогнула и остановилась, словно очнувшись от сна. Она не сразу поняла, что происходит. Звук приближался, становился все громче и отчетливее. Из-за поворота вылетела баронесса, ее лицо было искажено яростью, глаза горели ненавистью.

Элиза поняла, что баронесса обращается к ней, только тогда, когда та схватила ее за руку с такой силой, что пальцы впились в плоть.

— Поймали тебя, воровка! Я знала, что ты ничтожество! — шипела баронесса, таща Элизу по коридору. Ситуация была настолько нелепой, что Элиза даже не думала сопротивляться. Она просто позволила себя тащить, недоуменно глядя на разъяренное лицо баронессы.

— Украла мою брошь! Думала, я не замечу?! — продолжала кричать баронесса, не обращая внимания на ошеломленный взгляд Элизы.

На шум из комнаты вышел Рудольф. Он нахмурился, пытаясь понять, что происходит. Увидев баронессу, волокущую Элизу по коридору, он почувствовал, что ничего хорошего эта сцена не предвещает. Он слишком хорошо знал характер своей тетки и ее способность раздувать из мухи слона. Он также понял, что баронесса тащит Элизу в покои герцога, и это его насторожило.

Рудольф быстро подошел к ним, перегородив дорогу.

— Что здесь происходит? — спросил он резко, глядя на баронессу. Та, не ожидавшая его появления, на мгновение опешила, но тут же снова зашлась в крике.

— Эта воровка украла мою брошь! Я требую, чтобы ее немедленно отвели к Герцогу!

Рудольф, не желая выяснять отношения перед всеми слугами, резко открыл дверь своих покоев и буквально втолкнул обеих женщин внутрь.

— А теперь объясните мне спокойно, что случилось, — сказал он, закрывая за ними дверь и опираясь на нее спиной. В его голосе звучала сталь, и баронесса, несмотря на всю свою ярость, почувствовала, что ей лучше выбрать более сдержанный тон. Элиза же стояла молча, пытаясь прийти в себя после этого неожиданного нападения. Она чувствовала себя пойманной в капкан, из которого не было выхода. Ловушка захлопнулась. Элиза стояла посреди роскошной, но холодной гостиной, чувствуя, как к горлу подступает удушающий ком страха. В руках баронессы, словно змея, свернулась знакомая брошь Марии.