— Да, я слышал от Глории о твоем подвиге, — качнул головой Бомбадил. — И это внушает… — Что это ему внушает, Рыжий ведьмак не договорил. А могло быть что угодно: от уважения и стремления подражать, до страха и зависти. — Но упыри, они не такие…

— И какие же? — хмыкнул я.

— Мы, убивая, не касаемся чужой души! Не гасим искры творения! А эти твари пополняют свой резерв именно за их счёт! Поэтому их жертвам не грозят ни чистилище, ни адские муки, ни райское блаженство! Для них закрыт круговорот рождения и смерти! Их больше нет, и никогда не будет! Их искра погашена и сожрана упырём!

Ух, ты! А ведь и Лихорук, как сообщила мне Глория, тоже пожирает души без остатка. Хотя, я ни разу за ним этого не замечал. Ведь может так статься, что злыдни каким-то образом связаны с упырями? Легко! Что я, собственно, знаю о своём одноглазом братишке? Ничего, кроме того, что у него есть такая же одноглазая сестрёнка, которой даже в старых сказках детишек пугали. И усё!

Нет, в братишке я не сомневался, он уже неоднократно доказывал мне свою преданность, да и магическая клятва, связывающая нас незримой нитью, тоже никуда не исчезла. Я вообще в любой момент могу уловить его мысли и желания. Но факт остаётся фактом — это ж-ж-ж неспроста! Нужно будет потеребить злыдня, может он сам про эту свою особенность что-нибудь знает. Если не забыл за столько-то веков прозябания за печкой.

— Когда-то, — продолжал вещать Том, — именно упыри правили миром. Пока за них не взялись языческие боги…

— Постой, но разве языческие боги — не демоны?

Когда Том удивлённо взглянул на меня, я понял, что он очень просто ошарашен моей неосведомленностью в этом вопросе. Наверное, по его представлению, первый всадник Апокалипсиса как никто другой должен разбираться в этом вопросе. Однако тут же Бомбадил хлопнул себя ладонью по лбу, видимо припомнив о моей амнезии.

— С этим вопросом всё не так просто, брат Чума. Слово «демон», которым мы сегодня называем всех бесов или злых духов, греческого происхождения. Однако в древнегреческом языке слово «daimon» первоначально было нейтрально и обозначало божество или высшую силу вообще. Порой так называли даже олимпийских богов, как, например, у Гомера. Также это применялось для называния разных божеств рангом пониже: духов, гениев. Уловил разницу?

— Пожалуй, — согласно кивнул я.

— Вот от этого «даймона» образовано и слово «daimonion», которым в Новом Завете преимущественно и обозначали злых духов или бесов! — тоном завзятого проповедника продолжил Бомбадил. — Антагонистов Бога-Создателя.

Я отметил тот факт, что Тома при упоминании Бога ни разу болезненно «не покорёжило», как когда-то меня. А ведь чин у него для ведовской иерархии всего-навсего четвёртый! А в записках прародителя говорилось о шестом. Еще один неразгаданный секретик рыжего весельчака в придачу к его неизменному истинному облику. Ну, ничего, когда-нибудь всё тайное становится явным.

— Как говорится, даже у слов своя судьба, — усмехнулся Бомбадил, — и она очень часто неслучайна, и в ней можно проследить свою логику. Далее слово «демон» стало иметь уже преимущественно отрицательную окраску. И неспроста ранние христианские писатели в своих апологетических сочинениях, полемизируя с язычниками, стали называть их богов демонами, имея в виду уже лишь отрицательный смысл этого слова.

— И на что же они напирали, эти писатели? — полюбопытствовал я, как бы между прочим.

— Как на что? Ведь языческие боги совершали в мифах много такого, что является предосудительным даже с элементарной нравственной точки зрения: они убивали без всякого зазрения совести и моральных терзаний. Прелюбодействовали со всем, что только шевелится, и даже не всегда пребывает в человеческой форме…

— Ну, да, против такого довода не попрёшь, — я усмехнулся, вспомнив, сколько антропоморфных[1] чудовищ, согласно мифам и легендам, наплодили эти деятели, подверженные самым нелицеприятным страстям и аффектам.

— Как отмечал в своем «Увещевании к язычникам» Климент Александрийский, все языческие боги сами являются рабами страстей. Например, бог врачебного искусства Асклепий сребролюбив, Арес вероломен и кровожаден, Зевс отличается крайним распутством… Дальнейшую цепочку можешь продолжить сам.

— Ну, логику я понял. — И я понятливо кивнул.

— И напоследок, возвращаясь к началу нашей беседы: в высший чин демонической иерархии входят псевдобоги — бесы, выдающие себя за богов. Таковыми являются все языческие божества, за исключением единого Бога-Создателя. Ну, так это трактует Библия… — поспешно добавил он. — Поэтому, все силы берущие начало от другого «корня»… Магия, мана, волшба, колдовство, чародейство, — пояснил он, — изначально прокляты!

— А какие же силы тогда не прокляты?

— Святость, — коротко ответил Бомбадил. — Вот единственная сила, не подверженная греху!

— Святость и грех? Ты сейчас серьёзно? — Взгляд, которым меня наградил Том, говорил, что он серьёзен, как никогда. — Пойми, дружище, — попробовал я немного объяснить ему сложившуюся вокруг меня ситуацию, — вот это вот тело еще несколько дней назад не верило ни в бога, ни в чёрта, а лишь в Красную армию! От памяти и сущности Чумы мне пока достались какие-то крохи. И во всех этих хитросплетениях мне пока очень сложно разобраться. Я даже Библию никогда в жизни в руки не брал.