В этом жилище не хватало только оборудованной кухни, но под неё места не было, да и Саеко-оба-сан настояла, чтобы использовали её хозяйство — большое, крепкое, полностью готовое к приготовлению любого блюда. Как выяснилось, она подрабатывала тем, что делала будущим моделям бенто, за небольшую плату, естественно, а также позволяла им готовить самим, пристально следя, чтобы оставляли кухню чистой. Слегка непривычно, но жить можно.

— Наглый абрикос, — резюмировала красящая ногти на ногах Асуми, сидящая у стола в зале, — пока приличные японцы ютятся в своих комнатушках, у него в шестнадцать лет шестикомнатная квартира, две прелестницы в гареме, бабка надзирательница, и куча игрушек. А ему все равно чего-то не хватает!

— Такова суть человека, — отозвался я, пропуская мимо себя Ману, — он всегда нацелен что-либо для себя улучшить.

— Лучшее — враг хорошего! — донесся вопль мне в спину, — Ты сам так говорил! Пословица русских!

— Смотри какая она умная стала, — поделился я наблюдением с Шираиши, — Это все наше влияние. Чем больше трудится — тем больше на человека похожа.

— Это ты что там имел в виду?! — благодаря свеженакрашенным ногтям, ходить Хиракава стеснялась, поэтому лишь возмущенно заорала, так что её вопрос остался без ответа.

Оказавшись в компьютерной, я, без лишних подробностей, но обстоятельно, рассказал Мане итоги нашего разговора с дедом. Та, ожидаемо, начала расстраиваться, но тут дверь открылась, на пороге возникла нагло подслушивавшая Хиракава, которая, перемещаясь на пятках, дошла до сидящей за компьютером Маны, обняла ту со спины, хватая под грудью, и начала тереться подбородком о её затылок. Затем, закончив с экзекуцией, смущенно буркнула, что она нас обоих, конечно, любит, но дёргаться совершенно не стоило.

— П-почему? — выдавила красная от домогательств Мана.

— Дурочка, — ласково отозвалась Асуми, а затем, освободив жертву, подошла ко мне с просьбой, — Акира, сними майку.

Взгляд у неё был серьезный. Просящий. Я снял.

Мана охнула, прижимая ладони ко рту.

Насчет гарема ранее Хиракава приврала, Ману, регулярно ночующую у меня в кровати, я не трогал, да и пока не собирался. Мы с ней оба понимали, чего именно хочет девушка, и совершенно не спешили с возможной близостью, потому что любое давление с моей стороны, даже исключительно ради её удовольствия, могло стать дозой опасного наркотика, от которого она потом не сможет отказаться. Пока. Так что Мана меня обнаженным пока не видела, а после душа я специально прикрывался, чтобы её не напугать.

Так что раньше она не видела двух зарастающих дырок в груди и длинных шрамов от ожогов, оставленных мне «соцуюковцем». Выглядели они действительно неприятно, но что-то сделать с подобным украшением уже было нельзя.

— Вот наша жизнь, Мана-чан, — ласково буркнула Асуми, — Мы деремся. Сражаемся. Сдохнуть можем в любой день. А еще должны зарабатывать на хорошую жратву, тренироваться, учиться, все такое. Мне, по крайней мере, не придётся напрягаться всю жизнь, чтобы просто выжить. А дети… что дети? В детский дом их сдавать, мм? Или в чужую семью? Так и так получится. Так что…

Ей не дали договорить.

Хафу чуть не снесли вместе со мной и компьютерами, так что пришлось обеих ловить, спасая оборудование. Получились эдакие семейные объятия.

Предсказуемость характеризует, иногда так сильно, что кажется константой бытия. Я, зовущий кого-нибудь в игровой центр? Вряд ли.Горо Кирью и его сын, Хиро Конго, отрабатывающие на энгаве штаб-квартиры Сенко-гуми балетный танец? Невозможно. Шираиши Айка, возжелавшая прогуляться с дочерью и её женихом среди бела дня? Нереально. Однако, характеристика не является константой… когда неизвестен мотив.

Поэтому в данный момент мы гуляли втроем по городу. Выглядело это настолько неестественно, что у Маны ум за разум заходил, а моя рука то и дело дёргалась в попытках достать свою книгу. Тем не менее, мы, подчиняясь безмолвной просьбе Айки, прошли около квартала, пока наконец не оказались возле работающего днем лав-отеля. Куда все трое и свернули по воле Шираиши-старшей.

Дальше были совершенно круглые, полностью европейские глаза женщины в фойе, выдавшей нам ключ от номера, и множество моих предположений, которые я решил оставить при себе. Кровать в форме сердца внутри прилагалась, как и насыщенное цветное освещение, чья основная цель заключалась в том, чтобы перегрузить рецепторы будущих любовников, позволяя фигурально закрыть глаза на недостатки друг друга.

К счастью, оно отключалось, заменяясь на обычный свет.

Усадив на любовную кровать недоуменно хлопающую ресницами дочь, Айка извлекла из достаточно объёмистой сумки, принесенной ей с собой, наушники с плеером, пустую пластиковую миску, толстый женский журнал, при виде которого глаза Маны загорелись, а также увесистый пакет, наполненный дольками дыни, заранее политой медом. И две палочки. Не успела Мана задать вопрос, как на её голове образовались наушники, в руках журнал и любимое лакомство, а в ушах, еще не поглощенных музыкой, — строгий приказ ни в коем случае не выключать звук.