— И что будет, если одного из них избить? Победить в честном бою? — заинтересовался не впечатленный я.

— То же, что и всегда, — пожал старик могучими плечами, — Время от времени попадаются уникумы и гении, которые чистят рыла этим родовитым. Те утирают сопли и слюни, а затем приглашают победителей в род. Отказаться от приглашения можно, прожить после этого дольше пары недель — нет. Делай выводы.

Выводы напрашивались… печальные. Горо это понимал.

— Внук, пойми, девчонке ничего не светит, ей придётся пройти через то, через что проходят остальные. Ты тут ничего не сделаешь. Можешь даже обрюхатить её, но за это, во-первых, спросят, а во-вторых, все равно её обяжут рожать, даже больше. И совсем не факт, что позволят оставить тебе ребенка, в нем будет моя кровь, а это кое-что значит.

— Так если твоя, — не понял я, — то какое они отношение к нему имеют?

— «Яркоглазые» считаются собственностью общества, — дернул щекой дед, — по праву рождения. Это, сам понимаешь, не афишируется. Зачем? Их дело зачать, родить, уйти.

Картина складывалась мрачная. Обычная аристократия, на моей памяти, имела больше связей с простолюдинами, из-за чего постоянно шло какое-никакое взаимодействие. Здесь же, скорее, что-то вроде автономных анклавов, не заинтересованных ни в чем, кроме самих себя. Дипломатия не сработает, любую угрозу они забьют сообща, любое изменение статуса-кво воспримут как угрозу. Разве что…

— Дед? — подумав, спросил я, — А что они ценят больше всего? За что вопьются в глотку кому-угодно, даже друг другу?

— За надежду, — не раздумывая, ответил древний старик, — За будущее. За свой род.

— За секреты друг друга? — закинул следующую удочку я.

— Секреты? — даже удивился старший родственник, затем покачав головой, — Не думаю. Они, безусловно, знают и понимают больше нас, простых смертных, но не настолько, чтобы безусловно доминировать на поле боя или применять техники одну за другой. Секреты и тайны слишком часто идут вместе со стилем боевых искусств, практикуемых родом, а перенимать пути друг друга считается зазорным. Так что нет, они ценят лишь те вещи, что усилят уже то, чем они владеют.

Мне нельзя было связываться с этой «аристократией». Молодой, талантливый, известный, «надевший черное». Множество того, что диктовало этим людям раздавить при случае выскочку, не считаясь с ценой.

— Акира, твое существование — уже для них вызов, — очень и очень серьезно проговорил дед, наклоняясь вперед, — Сами они грань не перейдут, просто рано или поздно к тебе придёт представитель древней семьи и бросит вызов… но это будет не скоро. Пока ты настолько молод и способен, что, повторюсь — твоё существование для них как плевок. Тебя предпочтут не замечать, но уничтожат, если дашь повод. Не давай его, внук. Незачем.

Аргументы были существенными. Слишком существенными, чтобы их игнорировать, даже если бы дело касалось принципа, но оно его не касалось. Кроме того, по уверениям деда, существовала жесткая грань, через которую эта «аристократия» не переходит — установленные правила. До конца турнира «яркоглазых» Хиракава Асуми является свободным человеком, не обремененным никакими обязательствами, кроме уже взятых «по праву рождения».

С этими новыми данными, сердечно поблагодарив родственника за открытость в настолько важном деле, я и пошёл домой, где меня уже ждали.

Подземное логово Акиры за эту неделю претерпело немало изменений. Во-первых, и основных, что было сделано крайне вовремя, до нас, находящихся внутри, невозможно было достучаться или дозвониться. Обшитая толстым слоем войлока дверь блокировала любые попытки незваных гостий (и гипотетических гостей) нарушить мой покой. Оставалась еще и камера, которую я прикрутил над дверью, но у неё легко было выключить звук, из-за чего на одном из мониторов просто появлялась подпрыгивающая девушка из живущих повыше. Зачем приходили — я не узнавал.

Мониторы. Ах да. Наконец-то у меня появился рабочий кабинет. Три системных блока, один из которых принадлежал Шираиши, тихо гудели, создавая рабочую атмосферу. Четыре монитора моего рабочего места показывали текущие процессы, в том числе и видео камер вокруг дома, еще один стоял на отдельном столе, за которым теперь восседала Мана, там же делая и уроки. Два модных мягких офисных стула на колесиках и с вращающимися сиденьями позволяли мне оперативно кататься через небольшое оставшееся пространство комнатки каждый раз, когда у Шираиши появлялась необходимость в моем надзоре.

Спортзал остался таким без изменений, я лишь продублировал свой инвентарь, установив его в одном из углов вытянутого зала, а всё остальное место сделал зоной для спаррингов, застелив тонкими матами. Это нужно было даже не сколько нам с Хиракавой, сколько той же Шираиши, которую Асуми собиралась время от времени на этих матах валять.

Спальни вышли одинаковые, за исключением того, что у моей кровати стоял принесенный из дому канделябр. Что касалось самих кроватей, то они вышли дороже, пожалуй, всего, кроме дополнительной компьютерной начинки, которую я себе прикупил, пока выбирали компьютер для Маны. Широкие и удобные, они с лихвой перекрывали потребности моего тела, оставляя место для той, кто решит прийти ночью, а уж для девушек были так вообще аэродромами.