Клеос ускользнул от Белена и в этом Агоне, и теперь уже навсегда. Возможно, однажды ему поставят протезы, и он даже сможет вернуться к охоте, но у него навсегда останутся шрамы, напоминающие о проигрыше. Он узнает, каково слышать перешептывания за спиной: «Побит девчонкой Персеидов, последней из рода. Побит помойной крысой, которой следовало сдохнуть много лет назад. Побит».

Она написала для него историю его жизни.

– Лора!

В нескольких метрах от них шокированный увиденным застыл новый бог.

Лора поднялась с распростертого тела Белена. То, какими глазами на ее смотрел Кастор, заставило ее сердце сжаться. Мир вокруг них постепенно обретал более четкие очертания: светлеющее предрассветное небо, кровь на ее руках, плечах и джинсах, ее сбивчивое дыхание.

Лора увидела себя глазами Кастора – должно быть, она казалась ему диким животным. Чуть ли не монстром.

И это животное, напуганное и разозленное, снова напомнило о себе.

Хрустнула ветка – это Белен отползал от нее, мучительно пытаясь подняться на ноги, задыхаясь при каждом вдохе, крепко прижимая руки к груди. Из обрубков пальцев хлестала кровь.

Кастор кинулся было к Кадмиду, но Лора преградила ему путь. Обнаружив порезы на ее предплечьях – половины она не заметила или не почувствовала, – новый бог протянул руку, чтобы исцелить их. Лора воспротивилась – в тот миг ей не хотелось никаких прикосновений, никаких проявлений нежности.

– А где остальные? – спросила она.

– Возвращаются домой. Лора, что тебе сказал Ревелер? – Кастор встревоженно заглядывал ей в глаза. – Что могло вызвать… это?

Эти слова задели ее.

– Это? В смысле то, что мне пришлось действовать?

– Лора, – с нажимом произнес он. – Что случилось? Что вообще происходит?

Лора молчала, но, когда Кастор сделал еще одну попытку приблизиться к Белену, она загородила ему дорогу.

– Это был Белен Кадму? – спросил он. – Почему ты позволила ему уйти?

Лора сделала шаг в сторону, в очередной раз не давая Кастору пройти. Изумление на его лице сменилось гневом. Никогда прежде она не видела его таким.

– Мы могли бы допросить его. Почему ты его отпустила?

– Живым он доставит мое сообщение, труп этого сделать не сможет, – ответила Лора.

Кастор покачал головой, разочарованно вздохнул.

– Вызывая ярость Рата, ты рискуешь не только собой, – прямо сказал он. – Ты ставишь под удар всех нас, включая Майлза.

Громкое эхо его смартфона завибрировало у нее в ушах. Сердце забилось быстрее, перед глазами начала сгущаться темнота. Майлз… Она даже не подумала о Майлзе.

– Что тебе сказал Ревелер? – повторил вопрос Кастор. – Что тебя настолько разозлило, что ты совершила все это? Это не ты! Потому что ты говорила мне совсем другое!

– Может, я такая и есть, – ощетинилась Лора.

– Нет. Ты – хороший человек, Мелора Персеус. Ты не такая, какой тебя пытались сделать, и даже не такая, какой ты сама пыталась быть. Никто из нас не такой.

– Мы именно такие, какими нас сделали. – Лору не смущало ни то, что голос ее надломился, ни то, что он задрожал от давних горьких воспоминаний. – Мы – монстры, Кас, а не святые. И да, убийство Рата не изменит того, что произошло, но убивать – это единственное, что я умею делать. Единственное, чему научили любого из нас.

Ее пальцы скрючились подобно когтям на его груди, но Кастор все так же нежно держал ее за запястья, будто бросая ей вызов. Своим жаром он выжег прохладу утреннего воздуха и запах травы. Он заслонил собой весь остальной мир. Он создал свое собственное затмение.

– Я хочу, чтобы Рат страдал, – прошептала Лора. – Я хочу, чтобы испытал страх, и хочу быть той, кто лишит его жизни.

– Мы найдем другие способы справиться с ним, – мягко произнес Кастор. – Способы более достойные. Не позволяй отнять у тебя эту надежду.

Кастор шагнул еще ближе. На этот раз Лора отшатнулась от него. Расстроенный ее реакцией, новый бог отстранился, чтобы дать ей пространство, но Лора этого не хотела. Она вообще не знала, чего хочет.

Кастор закрыл глаза.

– Лора…

То, как он произнес ее имя…

Налетевшая буря поглотила ее разум и душу. Лора замахнулась, но Кастор блокировал ее удар, предсказуемо оставляя грудь открытой, как бывало всегда.

Гнев превратился в замешательство, в животный инстинкт, а потом в острую потребность. Лора обхватила его лицо руками и потянула вниз, его губы к своим губам.