— Они же были здесь, — озадаченно произнес один из разведчиков.

Следопыт и остальные встали на краю разоренного поселения с оружием на изготовку, без толку выискивая укрытия в голой пустоши. Лоример въехал прямо в дым. Хокан — за ним. В самой гуще они прикрыли лица рубашками. Лоример шепотом велел другу остановиться и поднял руку, требуя тишины. Их то и дело окутывало густое зернистое завихрение. Пепел можно было брать пригоршнями прямо из воздуха. Мир заканчивался за ушами их лошадей. Они спешились, и Хокан последовал за натуралистом в самое сердце дымной тучи. Снизу раздался сдавленный кашель. Оба опустили взгляд, но не увидели и собственных ног. Лоример остановился, наклонился и поднял какой-то сверток. Это был ребенок — с лицом, обернутым сырой тряпицей, как у маленькой мумии. Хокан присел и обнаружил, что дым колышется в полуметре над землей. В грязи, почти придавленные низким черным потолком, лежали с дюжину тел. Дым словно опирался на их спины. Лица скрывались за тряпицами. Хокан подскочил, когда его слабо схватили за лодыжку.

— Сперва дети, — сказал Лоример.

Одного за другим они перетащили всех на свежий воздух. Все были тяжело ранены и не в себе. Один выхватил нож, но вот поднять его сил уже не хватало. Когда Лоример приступил к осмотру ран, подъехали следопыт и еще двое, обойдя тучу кругом.

— Вот же хитрые подлецы, — сказал следопыт. — Заползли под дым и спрятались. Я уж думал, пропали по какому-то индейскому волшебству.

Лоример даже не поднял головы. Он был занят ранеными.

— Мы грузим фургон шкурами. Пони поделим, — добавил следопыт.

— Фургон и пони остаются. Забирайте остальное и уезжайте.

Это повергло следопыта в изумление. Лоример остается? Последовала словесная перепалка из-за пони. Скоро они оба сорвались на крик. Хокан не разбирал слов, но все пререкания прекратились, когда Лоример достал из седельной сумки несколько золотых монет и отослал спутников прочь. Взбешенный следопыт забрал деньги и велел своим людям собирать добычу, но оставить пони. Перед тем как вернуться к пострадавшим, Лоример обратился к Хокану.

— Без моей помощи почти все здесь умрут, — сказал он. — Я остаюсь. Форт-Сквиб всего в нескольких днях пути отсюда. Ступай с ними.

— Я остаюсь.

— Ступай.

— Я помогу.

Лоример кивнул и попросил наложить шину на ногу индейца. Как люди с такими тяжелыми ранами ухитрились спрятаться под дымом — загадка. Размозженные черепа, сломанные кости, разорванные пулями груди и конечности, кишки, с трудом удерживавшиеся трясущимися руками. Как ни странно, многие дети были в сознании и почти не надышались дымом. Когда туча копоти развеялась, немногие сравнительно целые взрослые стали оглядываться, словно очнулись в новом, неведомом краю.

Все были худыми. Одеты — кто во что горазд: кожаные накидки, пончо, штаны, набедренные повязки, блузы, сандалии, башмаки, босые ноги, головные повязки, шляпы, платки. Под кровью они были удивительно чистыми, в отличие от всех белых мужчин и женщин, кого Хокан видел с самого прибытия в Калифорнию. Вплоть до этого времени лица, что он встречал в пустыне, были истерзаны стихиями — огрубевшая кожа, плоть под ней поблескивала, словно отвратительный плод, что со временем неизбежно приобретет структуру и цвет гнилой древесины. Но на этих лицах не виднелось признаков борьбы со средой. Хокану подумалось, что и лицо Лоримера стремится стать таким же.

Он осознал, что всегда представлял эти обширные территории пустыми, — верил, будто они обитаемы только в то короткое время, когда через них едут путники, а за ними следом смыкается, словно океан за кормой корабля, одиночество. Еще он понял, что все эти путники, включая его самого, на самом деле захватчики.

Мужчина с ножом снова попытался напасть на Лоримера, но его повалила боль. Его левая нога была вывернута задом наперед — пятка на месте пальцев, кожа скручена в черную спираль, рваную на лодыжке, где обнажались кость и жилы. В ужасе Хокана оставалось место для изумления и любопытства. Лоример приподнял голову свирепого индейца и утер его покрытый испариной лоб.

— Мы друзья, — сказал он.

Мужчина уставился на него, все еще в ярости. Лоример достал из кобуры пистолет, показал ему, взявши за ствол большим и указательным пальцами, словно грязного зверька, и отбросил прочь.

— Друзья, — повторил он.

Гнев сменился замешательством, но вроде бы индеец понял, что эти двое не желают ему зла. Лоример попросил Хокана принести из фургона инструменты, лекарства и мази. Первым делом они дали успокоительный настой тем, кто страдал от мучительной боли или нуждался в операции. В числе тех, кто оправился быстро, был старик с короткими и очень опрятно подстриженными белыми волосами — исключение среди его длинноволосых соплеменников. Без его помощи Лоример бы не справился. Никто не смел перечить советам или приказам старика. Коротковолосый был если не вождем, то признанным авторитетом, и самые крайние меры, такие как ампутации, не получилось бы осуществить без его поддержки. Он же оказался превосходным лекарем с тонким пониманием человеческого организма, а еще ему удалось спасти от разграбления бесценные припасы — местное обезболивающее из толченых трав и грибов, порошки с чудесными целебными свойствами, прочие снимающие боль мази и припарки. Они с Лоримером обсуждали каждый случай на языке жестов. Хокан смотрел и учился.

Вдобавок к зельям и медицинскому таланту коротковолосый внес два вклада, изменивших отношение Лоримера к хирургическим процедурам и сильно повлиявших на будущее Хокана. Когда натуралист приступил было к первой операции, коротковолосый перехватил его руку раньше, чем скальпель пустил кровь. Он мягко подвел Лоримера к котлу с водой, кипящему на костре. Там лежали его инструменты. Знаками он попросил опустить скальпель в кипяток. Лоример недоумевал, но сделал как велено. Пока инструменты кипятились, коротковолосый мычал мелодию себе под нос. Потом он выловил их деревянными щипцами, стараясь не дотрагиваться до тех частей, что коснутся пациента. Второе — он вымыл руки. Для этого он воспользовался крепким спиртным напитком, уцелевшим после нападения. В отдельных случаях той же жидкостью он промывал раны. Две эти процедуры — кипячение инструментов и мытье рук — повторялись перед каждой операцией. Со временем удивленный Лоример пришел к выводу, что ритуалы знахаря как-то связаны с невероятно низким числом заражений.