Я покачала головой, не веря своим ушам.

– Как тебе удается есть за десятерых и оставаться таким худым?

– Я очень горячий внутри. Все калории моментально сгорают. – Он похлопал себя по плоскому животу.

Я закатила глаза и прошла рука об руку с мамой в просторное и светлое помещение. Там стояли квадратные деревянные столики. Вдоль стены тянулись столы, куда обычно по утрам выставлялись чаши с йогуртами, кувшины с молоком, корзинки со свежими булочками и контейнеры с хлопьями. Горячие блюда – омлет, жареный бекон и колбаски – мама никогда не готовила впрок, а делала для каждого гостя отдельно. Это занимало больше времени, но зато постояльцы чувствовали себя в «Последнем герое» как дома. И большинство из них, однажды остановившись у родителей, возвращались сюда каждый год. Правда, в детстве я не ценила самоотдачу, с которой мама выполняла свою работу, а только злилась, что приходится помогать ей вместо того, чтобы валяться на пляже с книжкой. Умоляла их с отцом купить мармиты с подогревом, которые видела в школьной столовой. Согласилась ли мама? Конечно нет. Она не хотела лишать отель изюминки, а себя – удовольствия колдовать улыбку на лицах посетителей, опуская им на тарелку пышный горячий омлет.

Джейми присел за столик у окна, а я пошла вместе с мамой на кухню.

– Здесь ничего не изменилось, – заметила я.

Сковородки и кастрюли висели над большим кухонным островом, холодильники тихо урчали, а поверхности из нержавеющей стали блестели так, будто здесь ни разу не готовили.

– Это же Олдерни, – ответила мама.

Уверенными движениями она разбила шесть яиц в высокую миску, взбила их венчиком, а потом добавила молока и муки. Я как завороженная смотрела на ее пухлые пальчики и думала над ее словами.

– А как же Сэм? – уточнила я. – Он хотел многое изменить. У него получается?

– Знаешь, он не то чтобы меняет, а больше совершенствует имеющееся. – Мама вылила тесто на шипящую сковородку. – Да и кто ему даст менять? Наша администрация? Нет, Сэм умнее, он не воюет с нашими консерваторами. Вот, например, когда дело коснулось больницы. Он знал, что они не дадут построить новый корпус, но убедил надстроить этаж для современной реанимации. Сэм работает очень много. Когда успевает отдыхать, не представляю. Особенно сейчас, после инфаркта Роберта.

Почему-то слушать об успехах Сэма было очень приятно, даже несмотря на то, что наши отношения оставляли желать лучшего. Я снова вспомнила усталость, которую увидела на его лице. Как это похоже на Сэма – забыть о себе в заботе о других.

Пока мама жарила блинчики и болтала обо всем на свете, одна мысль крутилась в голове: сердце Сэма никогда не могло принадлежать мне, потому что он с самого рождения отдал его Олдерни.

За вторым завтраком Джейми проглотил восемь обильно политых медом блинчиков. Я успела пересказать события последних дней, утаив только столкновение с Сэмом в ванной, а после извинилась и в одиночестве поднялась по скрипящей лестнице в свою комнату. Приоткрыв деревянную дверь, я зашла внутрь. Мама говорила, что они с отцом ничего тут не трогали, и правда: комната была в точности такая же, как и семь лет назад. Только на темном полу образовался серый налет пыли. На обоях в желтый цветочек по-прежнему висели постеры Адель и Эда Ширана, Адама Драйвера из «Звездных войн» и Финника из «Голодных игр», телеведущих Грэма Нортона и Опры Уинфри. Между постерами мелькали разноцветные стикеры с цитатами известных женщин:

«Вопрос не в том, кто мне разрешит, а в том, кто меня остановит», – Айн Рэнд,

«Самое главное – будь героиней своей жизни, а не жертвой», – Нора Эфрон,

«Всегда будь лучшей версией себя, а не второсортной версией кого-то другого», – Джуди Гарленд,

«Если хочешь нравиться окружающим, будь готова всегда и во всем идти на компромисс и в итоге ничего не добиться», – Маргарет Тэтчер.

Зажав последний стикер в кулаке, я подошла к окну и прислонилась лбом к холодному стеклу, одному из немногих, уцелевших во время урагана. Снаружи подоконника касался толстый сук развалившегося надвое дуба. Мой взгляд упал на груду досок, в которую превратилась беседка. Чем не символ моей разрушенной личной жизни? Последовав за своей мечтой, я лишилась и отца, и любимого мужчины. Но хотела бы я пойти на компромисс и поставить их желания выше своих собственных? Нет. Определенно нет. Так что пора перестать оглядываться назад и надеяться, что прошлое можно исправить. Надо подвести черту и забыть хотя бы Сэма, но, черт побери, как тяжело это сделать, и особенно сейчас, на Олдерни, где все напоминает о нем! Каждое воспоминание и каждая счастливая минута моей юности наполнена им.

Прошло две недели с тех пор, как мы сидели с Сэмом в его библиотеке и он сказал, что хотел бы пригласить меня на свидание. Я лежала на своей узкой кровати, завернувшись в розовое стеганое одеяло, и в третий раз перечитывала «Вечерние новости». Вдруг в окно что-то ударило, будто камешек отскочил от стекла. «Радости жизни в отеле, – подумала я, недовольная, что меня отрывают от книги. – Опять чьи-то отпрыски развлекаются».

Устроившись поудобнее, я вернулась к чтению. Один за другим еще четыре камешка ударились о стекло. Мелкие засранцы под окном не думали останавливаться! Мало того, что я прислуживаю им за завтраком в свои собственные каникулы, так и вечером от них нет покоя! Резко откинув одеяло в сторону, я вскочила с кровати и распахнула окно. Перегнулась через подоконник, намереваясь отчитать сопляков, но так ничего и не произнесла. Под дубом стоял Сэм в синих брюках и белой рубашке. Волосы непокорными кудряшками обрамляли его лицо. В одной руке он держал какую-то книгу, а другой подкидывал камешек в воздух.

– Привет, – сказал Сэм, лукаво улыбаясь. – Я тут нашел еще одну книгу и решил, что ты обязана ее прочитать.

Радость и волнительное предвкушение искрящимся потоком захлестнули меня, пьяня и даря ощущение невесомости. Закрыв идиотскую улыбку ладонью, я облокотилась на подоконник.

– Если хочешь, могу закинуть ее прямо тебе в окно, – продолжил Сэм, приподнимая книгу. – Я уже натренировался с камешками. Кстати, ты когда в последний раз проверяла уши? Уже пятнадцать минут тут стою.

– Я все слышала, просто думала, это дети дурачатся.

– И часто они тебе докучают?

– Чаще тебя.

– Видимо, у них больше свободного времени. Им-то не надо ходить по магазинам и приставать к продавцам, чтобы найти книгу для девушки, влюбленной в журналистику.

Он сказал это совсем обычным тоном, а мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Сэм специально искал для меня книгу! Улыбка на моих губах стала еще шире. Последний раз я так радовалась в восьмом классе, когда родители отпустили меня на две недели в Париж погостить у наших дальних родственников. Я быстро убедилась в том, что общего у нас с мадам и мсье де Леви только фамилия, и без зазрения совести все время пропадала в музеях, читала газеты и изучала работу французских журналисток. Мне нравилась хлесткость, с которой они писали статьи.