— Спасибо! — довольно выдохнул он, пообещал, что его благоверная наберет целительницу в течение пары минут, попрощался и отключился. А через пару минут в гостиную вломились Надя с Валерием Константиновичем.

Эти сели за стол и попросили у андроидов чаю. А потом артефактор обратился ко мне:

— Игнат Данилович, мне бы не мешало вернуться в родовое поместье и продолжить работу…

— Летите. На «Антее». Только возьмите с собой четырех ветеранов.

— Не многовато? — нахмурился он.

Я отрицательно помотал головой:

— В Никитино — рота вояк, не сумевших взять ни одну из гражданских целей, так что соваться в этот район никто из наших недругов не рискнет. А к вам нагрянуть могут. Кстати, в случае чего не вздумайте вступать в бой — уходите под пелену теневика впятером, срубайте хвост и вызывайте нас.

— Понял. И принял… — спокойно сказал он, взял из рук андроида чашку и пригубил ароматный напиток.

Я перевел взгляд на его соседку и вопросительно выгнул бровь.

Недотрога мягко улыбнулась:

— Я никуда не собираюсь, а к вам зашла за компанию. Пожелать доброго утра и сообщить, что мои в восторге. В основном из-за результатов ночного боя: по их мнению, служить господам, которые не только не прячутся за спины бойцов родовой дружины, но и принимают активнейшее участие в любом боестолкновении — лучшее, о чем можно мечтать. К слову, очень высоко оценивают и тактический прием, позволивший заблокировать в автомобилях основную ударную силу врага, и командование. А о боевых и премиях уже не вспоминают — поверили в то, что не скупы и не обманываете, вот и сдвинули финансовый вопрос на последние места личных табелей о рангах.

— А что Ульяна? — внезапно спросила Света. Как мне показалось, с легкой подковыркой. И Надя ответила на не заданный вопрос:

— Продолжает фанатеть. Сегодня утром построила Торопову…

— Повара?

— Да: та вышла из комнаты без четырех минут семь и никуда не спешила. Вот Шпага и взорвалась. В смысле, объяснила, что у нас в роду опоздания на рабочее место или место службы не в чести. Даже тогда, когда присутствия там, вроде как, и не требуется. Голоса не повышала, угрожать не угрожала, но к концу воспитательной беседы Лариса Павловна была бледной, как смерть.

— В общем, лютует… — подытожила младшенькая и не угадала:

— Была бы рада. Но этот случай — единичный. А так вся прислуга работает с душой. Вот бедняжка и мучается…

…Валерий Константинович уехал сразу после завтрака, Недотрога ушла терроризировать Ульяну и оставшуюся четверку подчиненных, а мы умотали в комнату релаксации, попадали в широченные и чертовски уютные кресла, приглушили свет и продолжили планирование ближайшего будущего. Вернее, начали планировать. Но стоило обсудить целесообразность «прогона» трех-четырех ветеранов через программу подготовки «боевых» целителей, как мне прилетело сообщение от Лизы.

«Доброе утро, Игнат Данилович! Как и обещала, вытребовала и уже заполнила форму, открепляющую меня от школьных целителей. Теперь дело за подписью Ксении Станиславовны. Позвонить ей напрямую? С уважением, Елизавета…»

Я набрал целительницу, выяснил, где она находится, и попросил заехать в школу к Максаковой-младшей, дабы не только подписать этот документ, но и «показать флаг». Получив ожидаемый ответ, поблагодарил за понимание и написал юной Ратнице:

«Доброе утро, Лиз! Ксения Станиславовна ехала в клинику, но по моей просьбе согласилась сделать небольшой крюк и заглянуть в твою школу. За пять минут до прибытия позвонит, так что проблема с формой, считай, решена. Как одноклассники отреагировали на новость о твоей инициации?»

Ответ на этот вопрос пришлось зачитывать вслух. Чтобы повеселились и девчонки:

«Девчонки передохли от зависти при виде моего определителя ранга, а мальчишки — при виде разделочного ножа работы Валерия Константиновича. Лешка Королев — брат вроде как гения поколения — заявил, что я не могла инициироваться до достижения четырнадцатилетия, ибо это невероятно сложно. Но мой аргумент — каменный шип, воткнувшийся в его рюкзак — опровергнуть не смог. А потом был вынужден заплатить мне виру, так как фактически обвинил меня во лжи. Да, деньги небольшие — тысяча рублей — но у него на личном счету было всего тысяча пятьдесят шесть, а забирать все я сочла неправильным. В общем, сижу на уроке и умираю от гордости — это первая вира, которую я выбила сама!»

Света, отсмеявшись, назвала Максакову пока еще мелким, но злобным Кошмариком, Иришка предсказала, что школу этого ребенка ждут большие потрясения, а Оля ограничилась одним-единственным словом:

— Умничка!

Вот я ее и сдал:

«Наставница назвала тебя умничкой, а вся остальная команда, включая меня, в восторге. О, Света требует, чтобы ты ей позвонила после уроков и рассказала все-все-все во всех подробностях. На этом все. Не отвлекаем…»