— Надо проверить, — говорит он мне.

Мне удается выглядеть немного оскорбленной, выдавив неловкий смешок, когда я протягиваю свою сумочку, с каждой секундой все меньше и меньше чувствуя, что переживу эту ночь.

— Телефон? — спрашивает он.

— В сумочке, — отвечаю я, все еще сбитая с толку.

Он достает это первым. Достав что- то из кармана, он вставляет это сбоку и вытаскивает крошечную пластиковую карточку, затем за считанные секунды разбирает мой телефон на части. Я растерянно разеваю рот, когда он складывает монеты обратно в мою сумочку.

Взглянув на мое растерянное от ужаса лицо, он говорит: — Я соберу все обратно, прежде чем ты уйдешь. Я не могу этого получить, пока ты с Матео.

— У меня не может быть телефона? Это кажется немного… перебором, тебе не кажется? — Спрашиваю я, нахмурившись. — Мы собираемся выпить, а не бежать в Вегас.

Бросив на меня быстрый взгляд, пока роется в моей сумке, он говорит: — Матео очень осторожен.

— Я вижу это, — бормочу я, и желудок скручивается в узел, когда он достает помаду, подаренную мне Антонио. Я ожидаю, что он бросит ее обратно в сумку, поскольку это явно безвредное косметическое средство, но вместо этого он снимает колпачок, проверяя, настоящая ли помада внутри.

— Ты когда- нибудь видел "Гадкий я"? — Внезапно спрашиваю я.

Он смотрит на меня так, словно у меня только что выросла вторая голова. — Нет?

— Это детский фильм. Не первый, а второй. Там девушка- шпионка, и у нее есть… электрошокер для губной помады. Я собиралась пошутить, но ты бы не понял, так что… это было бессмысленное общение.

Приподняв брови, Адриан качает головой, но затем откручивает колпачок с моей помады, кладет ее обратно в сумочку и ищет еще минуту, прежде чем вернуть ее мне.

— Она хороша, — говорит он, делая шаг назад.

Матео забирается внутрь, и внезапно заднее сиденье кажется намного меньше — что меня удивляет, потому что это действительно просторная машина. Машина намного выше того класса, который я когда- либо мог себе позволить, но я могу понять, почему кто- то с достаточными деньгами захотел ее купить.

На минуту становится очень неловко. У меня не было свиданий около четырех лет, и это было с Родни, а не с Матео Морелли.

— И часто ты это делаешь? — Беспечно спрашивает Матео.

— Гангстеры, которые пьют вино и ужинают? О да, постоянно. Половина гангстеров Восточного побережья занесли меня в свои списки желаний. Я удивлена, что ты не слышал обо мне; я в некотором роде важная персона.

— Я так и думал, — говорит он, кивая и подыгрывая. — Все крупные сделки заключаются на кошельках по 12 долларов.

Смеясь над оскорблением, я говорю: — Что, из- за того, что я не выставляю это напоказ, ты не веришь, что я важная персона, мистер Эскалейд? Может быть, ты просто переоцениваешь свои возможности.

— О, я не собираюсь, — отвечает он, даже не обидевшись. — Я могу показать тебе, если хочешь.

Я киваю, небрежно глядя в окно. — Может быть, позже.

— Я думаю, ты будешь приятно удивлена, — сообщает он мне. — Тебе придется сообщить мне, как я оцениваюсь — ну, знаешь, среди других гангстеров, которых ты развлекаешь.

— Я работаю над статьей для Buzzfeed, я обязательно пришлю тебе ссылку, как только она будет готова.

Слегка смеясь, он смотрит на меня и говорит: — Ты мне нравишься.

— А еще говорят, что тебе трудно угодить, — говорю я, дразняще подмигивая.

— Ты одинока? — спрашивает он.

Полагаю, этот вопрос следовало задать до того, как ты планировал меня трахнуть, но, думаю, нет. — Недавно.

— Хм. Его потеря.

Выдавив улыбку, я говорю: — Без шуток. Ему все равно не понравился мой юмор.

— Я рад, что ты тогда его бросила.

— Я этого не делала, он умер.

Я не знаю, почему я это сказала. Как только я произношу эти слова, я вспоминаю, с кем я разговариваю, и что Антонио сказал о том, что именно он выпустил хит. Черт. Предполагается, что это будет моя вспомогательная история — если меня поймают, мне не разрешат бросить Кастелланоса, предполагается, что я буду мстящей вдовой. Вот я и расплескиваю половину своей обложки за минуту поездки в машине.

Такими темпами я никогда не стану Джеймсом Бондом.

— Уф, это было мрачно, — бормочу я с неловким смешком. — Нам не обязательно говорить об этом. А как насчет тебя? Такой приятный преступник, как ты, холостяк? Это безумие.

— Ну, ты же знаешь, что говорят обо мне, как о мужчине, которому трудно угодить, — говорит он достаточно легко, но его глаза остаются прикованными ко мне. — Что случилось с твоим парнем?

— Он был в плохой части города. Его подстрелили.

— Мне очень жаль.