Я понятия не имела, что делаю. Возможно, моя близость с Генри была ужасной идеей, а может, наоборот, лучшей на свете. Я не знала, что из этого выйдет. Ничего не изменилось. Мы всё ещё были двумя людьми, только что пережившими неудачные отношения, которые оставили в нас шрамы, о которых мы, возможно, даже не подозревали. Никто из нас не знал, что ждёт впереди. И у меня были двое детей, которым нужно было, чтобы я любила их за двоих. Сейчас не время для романтики.

Мой внутренний осуждающий голос, который любил включаться именно тогда, когда я наслаждалась неожиданным моментом счастья, уже начал читать мне лекции о родительской ответственности, об обманчивости мужских слов и о том, как опасно доверять кому-то своё тело, секреты, чувства.

Чтобы его заглушить, я сосредоточилась на дыхании Генри. Оно было глубоким, ровным, спокойным.

Я смотрела, как медленно, ритмично поднимается и опускается его грудь, и мир вокруг казался далёким, а тревоги незначительными.

Генри

Было раннее утро, когда я проснулся. Серебристый свет начинал пробиваться сквозь жалюзи. Я знал, что за окном будет по крайней мере сантиметров пятнадцать свежего снега, а это значит, что первым делом мне нужно будет расчистить подъездную дорожку, чтобы Сильвия не застряла здесь. Хотя, если честно, я бы не сильно возражал, если бы она осталась.

Я приподнялся на локте и посмотрел на неё. За ночь она перевернулась на другой бок и теперь лежала спиной ко мне, свернувшись калачиком. Её золотистые волосы разметались по белой наволочке, а тело укрывалось простынёй, обнажая спину, кожа которой светилась в утреннем полумраке.

Мне хотелось сделать столько всего сразу — провести пальцем по её идеальному позвоночнику. Наклониться и уткнуться лицом в её волосы, впитав их сладкий аромат. Прильнуть ближе и обнять её, прижавшись, как запятая. Поцеловать затылок.

Но я замешкался, и она зашевелилась, перевернувшись на спину и приоткрыв глаза.

— Привет.

— Привет.

Она улыбнулась — застенчиво и одновременно соблазнительно. Непреодолимое сочетание.

— Я осталась на ночь.

— Да, так и есть.

— Мы нарушили все правила, верно?

— И не только их. Но разве не в этом был смысл?

Улыбнувшись, она повернулась на бок, подложив ладони под щёку.

— Такое ощущение, будто это был сон.

Я потянулся под простыню и легонько ущипнул её за попу. Она вскрикнула.

— Ай! Значит, это было наяву, — рассмеялась она, потирая место, где я её ущипнул.

— Это было наяву, — я положил руку ей на поясницу и притянул ближе. — Это было неожиданно, даже лучше моих фантазий. Но это было реально.

Её брови взлетели вверх.

— Ты фантазировал обо мне?

— Много раз. Но только с тех пор, как ты вернулась и мы начали разговаривать.

Она улыбнулась.

— Мне нравится быть твоей фантазией.

— А мне нравится настоящая ты ещё больше.

Улыбка стала шире.

— Спасибо. — Она прижалась ко мне, устроив голову под моим подбородком.

Я обнял её и несколько минут гладил её спину. Прошло столько времени с тех пор, как мне хотелось быть так близко с кем-то, как я чувствовал эту защиту и желание владеть.

— Генри? — Её голос прозвучал мягко и нерешительно.

— Да?

— Что теперь?

— Ну, для начала мне нужно будет разгребать тонну снега. Тебе, наверное, нужно забрать детей, а мне в какой-то момент нужно заехать на работу.

— Нет, я имею в виду… что теперь с нами? — Она отстранилась и посмотрела на меня, её глаза были полны сомнений, лицо выражало тревогу. — Я не думала об этом, когда пришла сюда вчера ночью. Мы будем делать вид, что ничего не произошло?

— Это зависит от тебя, — ответил я. — У тебя ситуация сложнее, чем у меня. У тебя есть дети, о которых нужно думать.

Она кивнула, закусив губу. Её рука медленно поднялась к моей груди, а глаза устремились на пальцы, легко касающиеся моей кожи.

— Думаю, пока что рано делать что-то… публичным.

— Согласен.

Она снова встретилась со мной взглядом, её лицо было таким искренним и трогательным.

— Но я не хочу, чтобы это закончилось.

— И я тоже.

— Генри, мы сумасшедшие?

— Возможно. — Я поцеловал её в лоб. — Но давай пока не будем об этом беспокоиться, ладно? Мы оба пережили нелёгкое время, и, думаю, мы заслужили что-то для себя, что просто приносит удовольствие. Чем больше мы будем переживать и переосмысливать, тем сложнее сделаем это для себя.