– Это здесь? – удивленно спросил он, когда мы подъехали к дому-волне пани Стефании.

Он поморщился при виде разрисованного лифта. Я сделала вид, что не заметила. Решительно не хотела этого видеть.

Дверь открыла улыбающаяся пани Стефания. На устах улыбка, а глаза внимательно следили за Мареком. Я почувствовала какое-то напряжение в ее взгляде.

– Ну и где та рухлядь, которую мы должны забрать? – спросил он деланно шутливым тоном.

Пани Стефания подняла брови.

– Рухлядь? – спросила она.

– Ну, этот стол, – поправился Марек.

– Секретер. – Я попыталась спасти ситуацию.

– Вещь антикварная, девятнадцатого века, – уточнила пани Стефания. – Очень ценная для меня. И я уверена, что Зося тоже ее оценит.

– Пани Стефания, разве могут быть хоть какие-нибудь сомнения по этому поводу? – спросила я.

– Никаких, – отрезала она, вызывающе глядя на Марека.

Тот, не говоря ни слова, схватил секретер с одного края, скомандовал мне поднять его за второй, и мы двинулись прямо к приоткрытой двери. Когда мы вышли из квартиры, я вернулась к пани Стефании.

Она стояла и молча провожала нас взглядом.

– Пани Стефания, дорогая, он не всегда такой, – пыталась я оправдать Марека.

Она по-прежнему ничего не говорила, только кивнула. Обняла меня и поцеловала в макушку.

– Пока, дорогая. Надеюсь, секретер будет у тебя красиво смотреться.

– У меня и место есть для него, – улыбнулась я. – Наверняка впишется.

Выйдя от пани Стефании, Марек молчал. Однако, к моему удивлению, меня это ничуть не беспокоило: меня не интересовало его мнение о ней. Зато огорчало мнение пани Стефании о Мареке.

Что ж, все в жизни не может быть идеальным. Я хотела наслаждаться подарком, но Марек постоянно пытался испортить мне эту радость.

– Как мы это – даже не знаю, как это назвать, – погрузим в машину? Ведь оно того и гляди рассыпется в труху. Не проще ли сразу выбросить?

– Марек. Я действительно надеюсь, что ты это не серьезно.

Он посмотрел на меня с упреком.

Видимо, все-таки он говорил серьезно.

– Так, эту тему мы закрываем, – решительно мотнула я головой. – Я хочу, чтобы этот секретер стоял в моей комнате. Всё.

– Ясно, – смирился он. – Разве я что-то имею против?

Он ничего не говорил. Но иногда можно молчать, и все равно все будет понятно.

Тут, что называется, нашла коса на камень. И что интересно: без видимых поводов. Пани Стефании не нравилось, что я так сильно влюблена. Она опасалась, что если я высоко порхаю, то падение на землю будет очень болезненным. Мареку тоже не нравилась моя дружба с пожилой пани.

– У тебя что, совсем нет подруг? И тебе обязательно ходить к этой… – спросил он, когда в одну из сред я наотрез отказалась от встречи с ним, потому что меня ждал ужин и чай с пирожным у пани Стефании.

– Есть у меня подруги, и никакая она для меня не «эта», а пани Стефания, и она очень для меня важна.

– Честно: чего не понимаю, того не понимаю, – пожал он плечами. – Она ведь не твоя родственница.

– Не моя. Но если подумать, она сделала для меня больше, чем родная мать. Если бы не она, наверное, я не стала бы архитектором…

– А кем тогда?

– Ну, не знаю. Пошла бы по пути, который мне наметили мои родители. Наверняка резала бы трупы в прозекторской. Во всяком случае, с этого пришлось бы начинать, следуя их примеру.

– Да, как-то не особо креативно.

– Само собой. Это пани Стефания открыла во мне творческую жилку.

Марек пожал плечами:

– Ну, ладно. Ступай. Позвони мне, когда вернешься.

– Позвоню.

Я всегда звонила. Каждый вечер. «Спокойной ночи». А потом еще несколько эсэмэсок. Таков уж был наш ежедневный ритуал. Я жила с родителями и редко ночевала вне дома. Не то чтобы я не хотела, просто Марек не слишком часто предлагал. Может, он слишком любил комфорт или не хотел, чтобы я слишком серьезно воспринимала наши отношения.

Но в ту среду я провела вечер с пани Стефанией. Зато следующая среда уже принадлежала Мареку. Он пригласил меня в театр.

– Дорогая пани Стефания, как раз премьера… – оправдывалась я. – Я не могла отказать.

Потом, в следующую среду, я тоже ее не навестила. Я уже не помню, что случилось. Но сейчас я знаю, что Марек намеренно организовывал что-то интересное именно по средам, потому что терпеть не мог, что кто-то в моей жизни мог занимать такое же важное место, как он. И не понимал, что настоящая дружба с пожилой дамой – ценность сама по себе, не представляет конкуренции ничему и может длиться всю жизнь. К сожалению, не вечность. Я понимала, что пани Стефания уже не молода. В наших разговорах преобладали в последнее время темы здоровья. Мои родители использовали свои связи, чтобы она попала к лучшим врачам, но что поделаешь – биологические часы пока никто не отменил. Пани Стефания чувствовала себя все хуже и хуже.