– Мне хотелось бы, чтобы у Заката тоже был шанс, – закончила я. – Не умереть в авиарии, не быть заклеванным сородичами, а вырасти и доказать, что он ничем не хуже остальных, пусть и родился слабым.

Силвейн не отвечал, только смотрел на меня таким странным взглядом, что я смутилась.

Опять глупость какую-то брякнула, что ли?

– Знаешь, – наконец произнес он, – хотел бы я, чтобы все студенты, кто приезжает сюда учиться, подходили к этому настолько же осознанно. Обычно они говорят что-нибудь вроде «Мой отец мечтает, чтобы я служил в Грифоньей страже» или «Мои родители решили дать мне самое престижное образование в Аэнвине».

– А вы почему сюда поступили?

– Потому что мать настояла, – рассмеялся Силвейн. – «Ты получишь самое престижное образование и будешь служить в Грифоньей страже», – сказала она.

Я улыбнулась.

– Забавно вышло. А отец хотел от вас чего-то другого?

– Он погиб вскоре после моего рождения, – посерьезнел попечитель. – Если он и рассчитывал, что моя судьба не будет связана с Облачными вершинами, мне об этом неизвестно.

– О, простите…

– Ничего страшного. Ты тоже росла без отца. И в гораздо худших условиях, чем я.

– Да… – протянула я, опять испытывая неловкость из-за того, как повернулся разговор. Решив его перевести, я прочистила горло. – К слову, об образовании. Мне сегодня весьма доходчиво показали, что об уходе за грифонами мне ничего не известно, а занятий на эту тему на первом курсе не предвидится еще долго. Вы не могли бы… ну… начать учить меня этому?

Выпалив просьбу, я с силой сцепила ладони на коленях и уставилась на Силвейна.

Согласится? Нет?

Тот неожиданно хмыкнул. В умопомрачительно синих глазах опять заплясали странные огоньки.

– Все ради Заката?

– Ну да, – смущенно повторила я. А он о чем подумал? – Вы не могли бы… его осмотреть?

– Зачем? – Силвейн искренне удивился. – Рабочие из авиария говорят, что он здоров и полон сил.

Я задержала дыхание.

– Я его кормила сладким. У него не потрескается клюв?

– Тебе пришлось бы завалить его сахаром с головой, чтобы с этим обжорой что-то случилось. Но раз ты просишь, – попечитель опять бросил на меня нечитаемый взгляд, – я проверю. Собственнолично.

– Спасибо. И еще, – спохватилась я. – Вас ждет леди в преподавательском корпусе.

– Какая? – насторожился он.

– Молодая, красивая, темноволосая… И душная.

– С запахом роз? – вздохнув, уточнил Силвейн.

Девушке он явно был не рад. Даже поморщился. Правда, что ли, избегает ее?

– Она самая, – подтвердила я, гадая, кем могла быть та леди.

Родственница? Нет, сестры и кузины обычно так себя не ведут. Любовница? Наверняка еще и брошенная, вот почему Силвейн так кривится. Интересно, чем она ему не угодила? Красоты ведь сумасшедшей, и явно от него без ума.

Хотя в закрытой комнате с ней вряд ли долго можно выдержать. Тут я попечителя понимала прекрасно.

– Тогда пойду с ней разбираться, – неохотно произнес он, вставая и одергивая камзол. – Заката я проверю сегодня, а насчет учебы…

Силвейн выдержал паузу и так сдвинул брови, как будто принимал тяжелое решение.

– Даже если бы я очень хотел, не могу. Учебный процесс выстроен так, чтобы сначала студенты избавились от восторженной чуши в головах и начали воспринимать учебу серьезно, затем перешли к теоретическим знаниям и только после этого могли бы попасть к грифонам. Так постановил еще Ариан Наездник. Мне не все нравится в этой системе, но попытки ее изменить я видел собственными глазами. Сказать, что эксперименты не увенчались успехом, было бы очень мягко. Это был полный провал.

У меня поникли плечи. И на что я надеялась?

– Только не плачь, – спохватился он и подошел ближе.

Моей руки неловко коснулась мужская ладонь. Она была у?же, чем у Уина, изящнее, но в ней чувствовалась немалая сила. Я невольно отвлеклась от своей печали, глядя на выступающие жилы.

Было легко представить, как эти крепкие руки обвивают тебя и прижимают к мужской груди, все теснее и теснее. Как ложатся на талию и касаются обнаженной кожи, вызывая на ней мурашки. Тайная мечта каждой девушки в академии…

Интересно, а ту душную фифу Силвейн тоже так тискал? Стонала ли она от счастья в его объятиях?

Я покраснела, сообразив, что думаю не о ком-нибудь, а о собственном попечителе. Что за непристойности! И плевать, что между нами не такая уж большая разница в возрасте. Зато в статусе огромная.

Силвейн, как будто что-то почувствовав, убрал ладонь и прокашлялся.

– Эйри, – мягко произнес он. – Не подумай, что я пытаюсь отделаться или не хочу тебя учить. Дело не в этом. То, что процесс обучения выстроен лучшим образом для студентов, подтверждают два века практики. Закат тоже должен успеть сформироваться. И физически, и ментально. Он ребенок, а ты уже взрослая. Если ваши разумы соединятся сейчас, вы оба сойдете с ума. То, что я позволяю тебе с ним видеться, и так уже гигантское послабление, которым ректор был недоволен. Поэтому давай так. Если ты хочешь улучшить свои знания о грифонах – пока только теоретические! – и случайно не перекормить Заката сладостями, возьми в Библиотечной башне книгу под названием «Повадки грифонов» за авторством Ифана Тарского. Она для второкурсников. Если библиотекари заартачатся, скажи, я разрешил. Хорошо?