Различить лица спасателей было почти невозможно: тонкие лучи фонариков на их касках освещали груды острых каменных обломков и лишь изредка выхватывали из темноты плотно сжатые губы и сосредоточенно нахмуренные брови работающих. Зато широкие лучи прожекторов над головой расчерчивали небо причудливыми узорами, выслеживая немецкие бомбардировщики и пришпиливая их светом к черному ночному бархату. Тошнотворно-навязчивое гудение вражеских самолетов и сердитое рявканье зениток создавали фон, на котором раздавались отрывистые команды Джорджа Эванса, командира отряда спасателей. Зрелище было захватывающее и вместе с тем устрашающее. Но мощный звуковой аккомпанемент не мог заглушить крики, доносившиеся из-под развалин. Я снова и снова кричала в ответ: «Спасатели прибыли, скоро вас освободят». Теперь ко мне присоединилась и женщина-дежурная. Но отчаянные вопли не прекращались. Мы понимали – люди слышат не только нас, но и грохот бомбежки, и не в состоянии успокоиться.

Я вновь принялась раскачивать обломки бетонных плит. Вторая полуодетая женщина взялась помогать мне. Но дежурная снова остановила нас:

– Я уж пыталась, это бесполезно. Лучше подождать технику.

– Лучше подождать! Лучше… ждать… ждать! – полуодетая женщина разразилась истерическими рыданиями.

Я привлекла ее к себе и обняла за плечи.

– Где ваш дом? – спросила я.

Она указала на гору кирпичей и щебня, возвышающуюся возле той, из-под которой доносились людские крики.

– Кто-то из ваших близких остался там?

Она отрицательно качнула головой.

– Мама уехала… вчера. Но соседи… – женщина опять заплакала.

Я увидела, что руки у нее исцарапаны в кровь. Меня снова охватила ярость. Хотя я понимала: спасатели прибыли так быстро, как только смогли, учитывая общую ситуацию в городе. И все же несчастные люди все это время находились внизу. Под проливным дождем придавливающая их масса земли делается все тяжелее и тяжелее. «О Боже, – мысленно простонала я, – пусть их поскорее вытащат, или дай им умереть быстро и безболезненно».

Джордж Эванс продолжал давать указания своим подчиненным. Новые отряды спасателей прибывали на место трагедии. В какой-то момент Джордж подошел к нам и посветил на нас фонариком. «Послушайте, вас тут быть не должно, идите в убежище», – велел он мне. А затем сказал плачущей женщине обратиться к дежурной, чтобы та отвела ее в пункт первой медицинской помощи.

Один из членов команды Джорджа Эванса оказался моим добрым знакомым. Я дала ему прозвище Таппер [63] – он был настоящим экспертом по рытью проходов и укреплению тоннелей. Однажды Таппер делился со мной опытом. «Прежде чем начинать работу, хорошенько простучи поверхности. Вот так. По звуку сможешь определить, есть там полость или предстоит идти через твердую породу. Слушай», – Таппер взялся экзаменовать меня – он стучал по разным участкам развалин, которые они разбирали, и спрашивал: есть полость или нет? Но я не обладала его тонким профессиональным слухом, для меня звук везде был одинаков. «Никогда не берись за дело без предварительной проверки, не бросайся рыть землю, как твоя „немецкая колбаса“», почуявшая куриную кость», – наставлял мой друг. Это было еще одно из его железных правил: «Сначала реши, где ты намерена прокладывать тоннель, и простучи поверхности – вот так…» Сейчас, стоя возле воронки на Шоуфилд-стрит, я видела Таппера за работой – собранного и сосредоточенного.

– Если вы не на службе – марш в укрытие! – скомандовал другой дежурный, когда неподалеку взорвалась еще одна бомба. Я оглянулась по сторонам в поисках полуодетой женщины, но она исчезла. Теперь крики слышались и из-под других курганов, но в грохоте и темноте трудно было определить, откуда именно шел зов о помощи. Внезапно я вспомнила о Дэвиде. Что я тут делаю, застыв посреди разбомбленной улицы и как зачарованная наблюдая за кошмарной сценой? Дэвид – возможно, он уже мертв! Я резко развернулась и бросилась бежать.

– Эй, осторожнее, там повсюду воронки, – предупредил дежурный. Но я уже пробиралась сквозь кучи земли, спотыкаясь на каждом шагу. Внутри все сжалось от охватившей меня тревоги. Тяжело дыша, я, ковыляя среди руин, некогда бывших Шоуфилд-стрит, выбралась наконец на Кингс-роуд. Я увидела, что повсюду полыхают пожары. Яркое зарево освещало ночное небо. Кругом все время что-то грохотало и рушилось, повсюду валялись обломки кирпичей, осколки черепицы, а кое-где торчали обугленные дымовые трубы. На Кингс-роуд меня остановил дежурный.

– Вы на службе? – спросил он. Я кивнула и помчалась в больницу Святого Луки.

Машина, на которой увезли Дэвида, ненамного опередила меня: им пришлось сделать крюк и забрать еще одного человека. Когда я прибежала в приемный покой, там начали принимать раненых. Я помогала сестрам, пока доктор Томпсон делал предварительный осмотр тела Дэвида, который умер вскоре после прибытия в больницу. Доктор сказал, что, судя по всему, у него была опухоль мозга. «Но окончательный диагноз можно будет поставить только после вскрытия». Поразительно, если учесть рассказ Дэвида о недавно полученном благоприятном медицинском заключении. Я поделилась с доктором тем, что знала и что не успел рассказать ему камердинер, а также спросила, был ли шанс спасти Дэвида, если бы нам удалось быстрее доставить его в больницу. Доктор Томпсон сказал, что, пока не установлена точная причина смерти, ничего нельзя утверждать наверняка.

В обратный путь я двинулась по Смит-стрит, поскольку Шоуфилд-стрит перекрыли. Конечно, я могла бы пройти, поскольку на мне была форма медсестры, но сил на споры с дежурными и полицейскими не осталось. Я прибавила шагу, торопясь на дежурство к себе в больницу. Всю дорогу я думала о Дэвиде: странно было сознавать, что наш друг мертв. Ведь всего несколько часов назад мы с Ричардом сидели у Дэвида в гостиной и пили за его скорую женитьбу.

В медицинском пункте кипела работа – начали поступать раненые. Среди них оказалась и та полуодетая женщина с Шоуфилд-стрит, которая пыталась вручную разбирать завалы, не дожидаясь приезда спасателей. Мой форменный плащ был заляпан грязью после беготни по развороченным улицам, а белый форменный фартук забрызган кровью, после того как я помогала сестрам в приемном отделении больницы Святого Луки. Понадеявшись, что старшая сестра не заметит моего неопрятного вида, я быстро вымыла руки и присоединилась к коллегам.