Больно думать об отказе от контракта с пивоварней на обслуживание, когда Хейзы были так добры ко мне. Например, когда я заболела сразу после Дня благодарения и пару дней пролежала в постели, а в те выходные не смогла выполнить свою часть обязанностей. Воспоминания захлестывают меня, я думаю о стопке фильмов, которые привез Эйден с Логаном на буксире, который принес кварту супа вонтон, а позже Дианна завезла коробку травяного чая, такого необычного, что я до сих пор не могу заставить себя открыть упаковку.

Нет, нет, не думай об этом.

Чувства начинают доходить до моих глаз, и я знаю, что не могу быть здесь. Не тогда, когда кажется, что в мою сторону летит астероид эмоционального ущерба, и мне нужно убраться с его пути.

Поэтому я уезжаю. Выезжаю и двигаюсь по пустынной, извилистой дороге от дома. Я только раз смотрю в зеркало заднего вида, наблюдая, как поник мой бывший муж.

Не знаю, что заставляет меня остановиться. Меня охватывает изнеможение, и руки дрожат на руле. На самом деле я не думаю о том, чтобы остановить машину, так просто случается.

Не знаю, что мне нужно. Может быть, кто-то другой сядет за руль и увезет меня из всей этой ситуации. Я роюсь в заднем кармане джинсов и, к счастью, нахожу телефон. Оглядываюсь вокруг, и, похоже, я оставила свою сумку в доме Хейзов, но я не собираюсь возвращаться за ней в настоящий момент.

Неважно. Прямо сейчас мне просто нужно побыть ребенком, позвонить маме и поплакать.

Телефон звонит, и звонит. И звонит.

А потом прекращает.

Я мгновение колеблюсь, прежде чем позвонить отчиму, хотя бы для того, чтобы сказать ему, чтобы он передал трубку маме, но, похоже, его телефон выключен. Звонок даже не проходит.

Я звоню отцу, но он тоже не берет трубку. Я сбрасываю звонок прежде, чем автоответчик попросит меня оставить сообщение. Не уверена, что смогу связно объяснить то, что только что произошло. Я почти прокусываю нижнюю губу, пытаясь понять, стоит ли звонить моим сводным братьям и сестрам или мачехе, чтобы застрять, пытаясь рассказать им историю.

Я пробую, и телефон отключается после второго гудка.

Сначала я думаю, что вызов прервался, и набираю номер еще раз, глядя на экран. Но едва проходит один гудок, как на телефоне резко вспыхивает надпись «Вызов отклонен»..

Конечно. Ни у кого из них нет на меня времени. Зачем им это?

Волна чувств, настолько мощных, на грани с головокружением, проходит через меня. Я бросаю телефон на пассажирское сиденье и просто прислоняю голову к рулю, пока она не проходит.

Когда я поднимаю глаза, Шон все еще ждет снаружи, на самом деле, он подошел ближе, и почему-то все еще кажется, что он сдерживает себя. Он не прижимается лицом к стеклу дверцы моей машины, просто заглядывает слишком близко. Не могу решить, сдержанность это с его стороны или нет.

Я собираю себя в кулак, готовая разозлиться на него за то, что он следил за мной именно тогда, когда я просила не делать этого. Но я так устала за последние десять минут, что не могу заставить себя справиться с эмоциями.

Когда-то давно я была очарована легким бостонским акцентом и серыми спортивными штанами, которые всегда сидели так низко на его бедрах. Теперь я прожила в Массачусетсе достаточно долго, чтобы это не оказывало на меня такого сильного влияния. Надеюсь.

Его брови приподнимаются от удивления, когда я вздыхаю и опускаю стекло. В конце концов, нам придется поговорить. Он буквально последний человек на планете, с которым я хотела бы быть рядом прямо сейчас, но так или иначе, он единственный, кто ждет, чтобы услышать то, что я хочу сказать.

Смотрю на него, капли дождя стекают по его лицу, как у какого-то грустного побитого щенка.

— Привет.

— Привет.

— Ты выглядишь… здоровой?

Чувствуя себя немилосердной, я отвечаю:

— Настолько плохо, да?

Он отступает на шаг, пытаясь оправиться от этой разговорной мины.

— Нет! Нет, я просто имел в виду, что, не знал, нормально ли говорить, что ты хорошо выглядишь, но я не хотел, чтобы это прозвучало так, будто я не думаю, что ты…

Он загоняет себя в угол, жестикулируя, пока не решает просто замолчать и засунуть руки обратно в карманы.

— Это… эээ. Давно не виделись, — пытается он снова.

— Да.

— Тебе нужно одолжить телефон? Может быть, у нас разные провайдеры, если тебе нужно кому-то позвонить…

— Нет, они все были заняты.

Он приседает, вероятно, становится на колени на мокром асфальте, чтобы спуститься на уровень окна машины. Его подбородок нависает над краем двери машины.

— Послушай. На самом деле меня не пригласили на свадьбу. Я могу уехать. Если это поможет…

Я качаю головой, не в силах подобрать слова. Мне все равно. Меня больше всего расстраивает не его появление. Важно то, что это значит. Последние несколько лет, что я прожила здесь, мгновенно кажутся ложью.