Маленькие ручки моей сестры прижимаются к животу, давая понять, насколько она нервничает и боится. Но у нас нет другого выбора. Она также накрашена, ее волосы заплетены в две косы. Ее ночная рубашка белая, как у меня, но намного длиннее. Когда она встает передо мной, она следует моему примеру и тоже поворачивается лицом к темной комнате и сразу же сжимает мою руку.

У нее дрожат руки, ладони уже вспотели.

— Давайте, начинайте представление. Люди ждут, — приказывает миссис Джонс.

Мы с сестрой поворачиваемся лицом друг к другу. Ее глаза прищурены, она стоит неподвижно. Мои руки начинают дрожать, но я изо всех сил стараюсь сохранять спокойствие, потому что, если мы что-нибудь испортим, нас накажут, будут избивать до тех пор, пока мы едва сможем двигаться.

Тук. Тук. Тук.

Я слышу, как мое сердце колотится в ушах. Я тянусь к пуговицам ее платья и начинаю медленно расстегивать их, постепенно обнажая ее обнаженную оливковую кожу. Я тут же поднимаю взгляд и вижу, как черные глаза моей сестры борются со слезами.

Где-то в углу темной комнаты я слышу слабый стон.

Отвращение и стыд начинают подниматься в моей душе. К тому времени, как я дохожу до последней кнопки, ужас заставляет меня чуть ли не упасть на колени. Не сводя с нее глаз, я стягиваю с нее платье.

Там стоит моя сестра, прижав к бокам дрожащие руки.

Обнаженная. Уязвимая. Беспомощная.

Боль сжимает мое сердце, отдаваясь агонией по нервам. Я робко киваю ей, призывая действовать немедленно. Чем больше мы ждем, тем мучительнее это для нас обоих. Я наблюдаю, как она сглатывает, когда поднимает руки и повторяет то же действие, которое я совершаю над ней. Когда она опускает платье, моя кожа мгновенно покрывается мурашками от холодного воздуха, проникающего через маленькую оконную щель. Мое тело начинает дрожать, но это определенно не из-за низкой температуры в комнате.

Эти извращенцы… Эти грешники, сидящие на своих тронах и наблюдающие за совершающимся грехом, — вот что заставляет меня дрожать до глубины души. Я прерывисто вздыхаю, прежде чем наклониться ближе к сестре и обхватить ее плечо, проводя кончиками пальцев все ниже и ниже, пока они не достигают ее груди. Чей-то резкий вдох заставляет глаза моей сестры расшириться от страха и стыда.

Пожалуйста, потерпи. Пожалуйста. Только на эту ночь.

Я молча разговариваю с ней, не отрывая взгляда от ее глаз, которые начинают блестеть от слез. Я обхватываю ладонями ее грудь, ненавидя себя каждой клеточкой своего тела. Но это наша жизнь.

От этих мучений нет спасения, ничего нельзя сделать, кроме как терпеть их, позволяя нашим душам запятнаться грехами, которые мы вынуждены совершать только ради удовольствия этих извращенцев.

— Поверни ее к нам, — приказывает миссис Джонс. Я с отвращением закрываю глаза, хотя это не поможет спасти ни одну из нас. Ее блестящие глаза умоляют меня не делать этого.

Мне так жаль.

Держа ее за талию, я поворачиваю ее лицом к зрителям. Моя сестра опускает голову, у нее не хватает духу смотреть на этих извращенцев, в их похотливые, порочные глаза. Даже мои собственные слезы грозят потечь ручьем, но я сдерживаю их, хорошо зная, что это доставит им больше удовольствия, видя, как мы падаем.

И мы не можем сломаться, несмотря ни на что.

— Черт, — слабый стон в центре, заставляет наши тела внезапно дернуться. Унижение съедает нас обоих заживо, шаг за шагом.

Я двигаю руками и глажу ее по спине, это скрытый знак уверенности… говорящий ей, что я здесь ради нее.

Будь сильной, сестра моя. Пожалуйста, будь сильной.

Моя другая рука наклоняется перед ней, кончиками пальцев я провожу по ее пупку. Но когда я замечаю, как моя сестра поднимает голову, мое сердце тут же замирает, потому что я уже знаю, что сейчас произойдет.

Она встречается взглядом с одним из извращенцев и через несколько секунд разражается слезами. Ее колени подгибаются, когда она падает на колени и начинает рыдать, ее тело бесконтрольно сотрясается.

— Я-я не могу, пожалуйста. Я н-не могу этого сделать. Я не могу этого сделать, — она продолжает повторять эти слова снова и снова, раскачиваясь взад-вперед на земле и обнимая себя своими маленькими тонкими ручками, прикрывая как можно больше.

Я мгновенно опускаюсь на колени, мое сердце разбивается вдребезги, когда я вижу, как ломается моя сестра. Это все моя вина.

Печаль вырывается из темницы моего сердца и начинает наполнять мою душу мучительным чувством вины. Я уже слышу шепот и неодобрение аудитории, но мне наплевать на то, что я не предлагаю им ни секунды своего времени.

Мои руки тут же обвиваются вокруг сестры, прижимая ее к себе, когда я беру ее за руку и без раздумий вывожу из комнаты. Мы оба мчимся наверх, в нашу комнату, прежде чем я сажаю ее на кровать. Ее рыдания продолжаются, и новые слезы текут из ее налитых кровью глаз. Я быстро хватаю два платья и бросаюсь к ней, помогая надеть их. Я также одеваюсь и проверяю, заперта ли дверь.