Вот и я не верю, но проверить не помешает. И меня есть определённые мысли на этот счёт. Чай некоторое время помогал в хозяйственной деятельности монастыря под Переславлем.

Нас отпустили движением руки, куда бы деться, и пообещали выделить нам сопровождающего с повозкой и лошадью.

Это они не знают отца Тихона, не стоит его злить недобрым утром. Он тогда похож на легавую, учуявшую добычу. Зря они так, не хорошо это. И не продуктивно.

Первой нашей жертвой стал Богородице-Рождественский Бобренев монастырь. Здешний игумен уже не так вальяжен, нет епископской благодати, а проверка от самого митрополита его здорово испугала.

Ну и поехали, я зарылся в расходно-приходные книги. Отец Тихон, убедившись, что я знаю своё дело, исчез в неизвестном направлении. И только по злобным его крикам я понимал, в каком направлении он кошмарит местную братию. Нам хватило трёх дней, чтобы набрать компромата. Достойного такого, железобетонного. И когда мы попрощались с настоятелем, тот был на грани инфаркта. Хватался за грудину и жалостливо смотрел на отца Тихона. Дурачок, нет чтобы организовать нам достойное угощение. А он пытался оправдаться там, где это бесполезно. Хватило бы просто посмотреть в непримиримое выражение глаз моего коллеги. И уже мне приходилось вести трапезничать святого отца. За мой счёт, а я пока ещё не миллионщик.

Сегодня нас в городе любезно приютил Игнат Бахрушин. Мой компаньон уже давно забыл, как посмеивался над моими прожектами. После того, как начал получать муку тонкого помола в больших количествах, сразу заторопился подписать со мной договор и напросился в компаньоны. Я даже не сильно бился с ним за проценты. Мне очень важно втянуть его в свой круг. Чтобы он мои проблемы считал своими.

В этом составе мы встречаемся уже во второй раз. Узнав, что я теперь дворянского звания, коломенский купец при посторонних величает меня исключительно по имени-отчеству, а вот наедине мы так и остались накоротке. Игната забавлял тот факт, что у святош тоже есть начальство. Для него епископ чуть ниже государя и третий после господа бога, поэтому в первый день он больше помалкивал. А позже он понял, что отец Тихон, в общем-то, неплохой мужик и даже юмор понимает. После хорошего стола мой напарник пребывает в очень даже в прекрасном настроении.

Затем последовало посещение Свято-Троицкого монастыря, на третьем монастыре епископ сломался и пригласил нас к себе. К этому времени отец Тихон накропал целый талмуд всякого компромата. И было там немало весьма серьёзного.

Давно уже так повелось, что вместо выплаты церковной десятины на содержание церкви, правители наделяли её обширными земельными угодьями и сажали на них крестьян. В пользовании монастырей были соляные варницы, рыбные ловли и различные промысли. Масса возможностей запустить руку в карман матушки-церкви. Открыто или прикрываясь нуждами трудяг-монасей настоятели обогащались и делились с вышестоящими. И это даже не считалось плохим делом. Но вот ежели грамотно всё это подать митрополиту, так сказать в нужном ракурсе, а отец Тихон понимает в этом толк, то должный эффект будет достигнут.

Это понимает и сидящий напротив нас человек:

— Владыка, благослови, — первым к целованию руки подошёл мой напарник, затем и я промямлил нечто-то подходящее и изобразил лобызание пухлой длани.

Да ни хрена он нас не опасается и вся наша деятельность для него как копошение дождевых червей под ногами. Это видно по его поведению и выражению глаз. Важный сановник в епископском саккосе (это верхняя одежда прошитая золотыми крестами) и с накинутым омофором (широкая лента символизирующая ту заблудшую овцу, которую Пастырь Христос нашёл и взвалил на плечи). Разумеется, на голове епископская митра, больше похожая на царскую корону. Впечатляет, впрочем как и лицо иерарха. Я не думаю, что он так вырядился ради нас, скорее мы его застали после службы. Иерарху не более сорока лет, для высокого сана он довольно молод. Но глаза не дадут забыть, что этот человек не даром сидит на таком значительном посту. Это глаза неглупого и много повидавшего человека. Но тогда тем более не понятно, для чего он снизошёл до нас и пригласил на аудиенцию.

Понятно, что мы не накопали что-то серьёзное против него и его людей. Сейчас все берут, поголовно. Правители отправляют своих воевод и наместников в города, не выделяя им средства для содержания. Так и называется — посадить на кормление. Подразумевается, что воевода быстро встроится в местную систему и начнёт получать подношения, те же взятки. Вот если бы мы смогли накопать против епископа что-нибудь существенное. Ну к примеру — обвинение с доказательствами в ереси, поклонении языческим идолам, колдовстве и вероотступничестве. На худой случай в мужеложстве, детоубийстве и прочем непотребстве, тогда конечно он так вальяжно бы не сидел.

Я не отсвечиваю, полагаясь на старшего товарища. Отец Тихон, несмотря на плохое с утра настроение, тоже не лезет напролом. А вот Павел II (получается был и первый) не торопясь расспрашивает нас о происходящем в Москве. Будто он не получает новости из первых рук. Но все мы дружно обходим тему болезни митрополита. Тот ещё не покинул бренный мир, это понятно. Но ситуация шаткая. Идёт подковерная борьба за место митрополита всея Руси и вот тут наверное и кроется причина, по которой глава епархии нас пригласил. Стопудово он принадлежит к определённой партии, допускаю, что и сам поглядывает на московскую кафедру.

Недоумевая, я жду, когда епископ перейдёт к делу:

— А ты, Алексий, как оказался в стольниках Феодосия, — наконец он обозначил интерес и к моей персоне.

— Сам не ожидал. Царь-батюшка оценил мою службу и дал в награду этот чин.

Мужчина продолжает смотреть на меня, ожидая подробностей. Но это не то время и место, где следует откровенничать. Мне кажется тут идёт борьба за влияние на государя. Иван Васильевич стал значительно сильнее, чем его предшественники. Если раньше православная церковь даже влияла на ордынских ханов в вопросе назначения Великого князя, интриговала между удельными князьями, и ориентировалась больше на Константинопольского патриарха и базилевса, то сейчас всё резко изменилось.