В это время в ЦУПе возникает лёгкое оживление. «Вимана» выходит на прямую связь.

— Там что, кто-то есть? — поражается зампред, вслед за ним журналистки. — Девушка?

— Можно и так сказать, — уклоняюсь от прямого ответа.

Но в меня вцепляются плотно и все сразу.

— Да нет, живого пилота нет, конечно, — выдавливают из меня признание. — Манекен с кучей датчиков и бортовой компьютер с нейросетью и синтезатором речи.

Уходим на обед. Время есть, до следующего сеанса связи больше часа. «Симаргл» тоже ещё полетает, ему скорость надо сбросить.

На этот раз разгонять зевак с крыш не пришлось. Проблему решили другим способом. Гуманным. В убежищах установили огромные плазменные телевизоры, на которые транслировался весь процесс с нескольких ракурсов. И сейчас данные с ЦУПа идут. Удобство победило. Что там с крыши разглядишь? Одна корысть — своими глазами увидеть. Но слабая, мало что рассмотришь. А вот с дрона или самолёта старт выглядит намного зрелищнее. К тому же запись можно в замедленном темпе пустить. Тогда вообще — не просто зрелище, а конфетка.

После обеда наблюдаем возвращение «Симаргла». Многонырковая схема. Ракета снижается до сорока километров и отскакивает, как плоский камешек, делающий «блинчики» на воде. На второй «блинчик» заходит над Чёрным морем, на этот раз её отбрасывает на высоте двадцать километров. Над Байконуром заставляем ракету делать «свечку», она окончательно теряет горизонтальную скорость, уходя на высоту пятьдесят километров.

Далее просто. Мы уже не рискуем переворачивать ракету в плотных слоях и даём ей падать в положении стоя. Встречным потоком воздуха сопла деформироваться не должны. Курс корректируем кратковременным включением одного из шести движков. На малую мощность. Ракета наклоняется и соскальзывает в сторону, противоположную наклону. Ничего сложного, оператору всего лишь надо руку набить.

На высоте пятнадцати километров раскрываются три парашюта. Можно сказать, что всё. Перед приземлением «Симаргл» выпустит лапы, то есть опоры, пшикнет движками для смягчения посадки — и полёт завершён.

Посмотрим ещё, как сработает примитивнейшая конструкция демпферов на опорах. Их нижние концы заточены под узкий конус игольной остроты. Несколько сантиметров входит в грунт под лёгким нажатием руки. Но чем дальше, тем сечение шире, и сопротивление быстро нарастает. Через полметра алюминиевая скользящая шайба размером с блюдце. Не приварена, просто насажена, от удара может сдвинуться, деформироваться, тем самым опять-таки смягчив толчок.

Углы разлёта опорных лап и точки крепления к корпусу выбраны так, чтобы центр тяжести был внутри четырёхугольной пирамиды, образованной самими опорами и их воображаемыми продолжениями.

Если какой-то подлец-барсук опять коварно выроет нору прямо на месте посадки, то рискует получить острым копьём в свою жирную задницу. А «Симаргл» всё равно не упадёт. Законы физики его уберегут даже лучше законодательства РФ.

— Есть! Встала! Ура!!! — операторы ЦУПа и остальная публика взрываются восторгом.

«Симаргл» стоит как вкопанный, почти идеально ровно. Ветер лениво полощет белоснежные парашюты, бессильно опавшие на землю. Изображение приближается, барражирующий рядом вертолёт с видеосъёмкой подлетает ближе.

От восторга не прыгаю, но улыбка без спроса растягивает лицо. Обмениваемся с Медведевым рукопожатием.

— Поздравляю, Виктор!

Кира усиливает поздравление на порядок, раскованно впечатывая мне в щёку горячий поцелуй. Оля, по глазам вижу, желает присоединиться, но смущается. Помогаю ей, подставляю другую щёку.

— А вы, Оля, сюда!

Слегка розовея, аккуратно касается губами. Зампред смотрит с лёгкой завистью.

Кто-то приносит и открывает шампанское. Разливают и нам. Только я, как неродной, наливаю в фужер минералку.

— Друзья, а вы не слишком рано? Мы ещё «Виману» не дождались.

На что мне отвечают незатейливо:

— На «Виману» у нас тоже припасено.

В чём-то они правы. «Вимана» меньше, намного прочнее и более управляема. Но главный тут я, поэтому:

— Операторы «Виманы» не пьют!

Сошедшую с орбиты «Виману» мы сажаем через час. Тоже по многонырковой схеме. И первый нырок она сделала ещё над Африкой. Новый приступ восторга уже не был таким сокрушительным, почти гарантированный успех вызывает сдержанную радость.

Затем гости заторопились домой. Заметил, что местный жаркий климат их угнетает. Зря. Кое-чего не увидели.

Вотчина Пескова, резиденция Анжелы.

— Леди, вашу ножку, — к царственно сидящей на своём кресле, как на троне, Анжеле с ужимками камер-пажа подступает один из обормотов Пескова.