Зампред замолкает.

— Так что выходит, это сложности не мои, а начальства. Надо было пользоваться моментом и ставить Астану раком, а вы ушами прохлопали.

— Поаккуратнее, Витя. Я всё-таки старше тебя…

— Так я же не про вас лично. МИД ушами прохлопал. И кто им виноват? Я им такую классную карту для игры дал, а они её в отбой слили.

Так часто бывает. Кто первым обиделся, тот и прав. Позже оказывается, что он-то во всём и виноват, но первое впечатление изжить трудно.

— Ладно, не волнуйтесь, Дмитрий Анатольевич. Пусть шлют представителя. Как минимум обещаю, что не выставлю его с порога, — хоть что-то зампреду надо дать. Хоть какой-то довод.

Он не вчера родился, политический опыт огромный, даже шестёрку отыграет как надо. Особенно если она козырная. Я ведь действительно могу послать. Кадры, где НУРСами перепахивают несколько гектаров степи, впечатлят кого угодно.

Сразу выясняется, что со Скляром действительно легко иметь дело. Он тут же принял моё приглашение ехать на космодром. Даже уговаривать не пришлось. Вот и приехали.

— Сразу вопрос, Виктор Александрович. Почему я? — сопровождает слова тонкой улыбкой.

— Хочу иметь своё лобби в Астане, — отвечаю прямо и в лоб.

— О-о-о, русская партия?

— Почему нет? Сразу скажу, что в означенной русской партии могут быть и казахи. Да хоть корейцы и узбеки. Вменяемые и умеющие работать, а не только понты гнуть.

— Вот как… — неопределённое восклицание не означает ничего, кроме желания обдумать.

Подкидываю дальше:

— Вы же понимаете, что я усиливаю ваш вес в правительстве. Я ведь намекнул, что не хочу иметь дело ни с кем, кроме вас. Как опытный политик, вы должны это оценить.

— Если я ещё вернусь с хорошим результатом, — снова тонкая улыбка.

— Результат я вам обещаю, как без этого? Иначе там вас ценить не будут. Полагаю, сами сумеете это обыграть.

— За это не волнуйтесь, Виктор Александрович.

Заходит секретарша с чаем и прилагающимся десертом. Не Света, но тоже ничего.

— Давайте я сразу обрисую в целом, как вижу всё это дело. Целиком обнулить свои претензии я не могу. Во-первых, уже было одно предупреждение Астане. Во-вторых, потеряю лицо, если пойду на попятную, и меня перестанут воспринимать всерьёз. Но если я обменяю какую-то уступку на связи в казахском правительстве, меня все поймут правильно и одобрят. Нормальная сделка.

— Раздаются задиристые голоса, что российский суд может принять нашу сторону, — замечает Скляр, пригубливая пахучий чай.

— Мне наплевать. Так и передайте этим задиристым голосам. Во-первых, это тяжёлые хлопоты. Возможно, взятки судьям. Контакты с Москвой по неприятному поводу. Во-вторых, дело запросто может повернуться в мою сторону. У меня в Москве тоже связи есть, если вы не догадывались. Одно МГУ чего стоит, научная элита, между прочим. В-третьих, если российский суд примет сторону Астаны, я сделаю под козырёк, на следующий день придерусь по другому поводу и снова вас оштрафую. Замучаетесь по нашим судам бегать, бумажную пыль глотать.

Скляр аж головой дёргает. От восхищения, надеюсь.

— Возьмём самый неприятный для меня вариант. Проиграю все суды. Да и ладно. Когда придёт пора платить по счетам — это случится года через три плюс-минус, — я буду сильнее раз в сто. Вы же не думаете, что для оплаты кредитов я последние штаны сниму? Нет. В тот момент для меня это будет сущая мелочь. Мои активы начнут исчисляться триллионами долларов. И тогда меня так просто не укусишь. Экономически могу весь Казахстан превзойти. А кто сильнее, тот и прав. Поэтому в тот момент возьму и переиграю все суды в свою пользу.

— Насчёт триллионов долларов… — осторожно дальше не продолжает.

— Сколько стоила МКС к своему концу, не знаете? Порядка двухсот миллиардов туда вбухали. Четыреста двадцать тонн общая масса. Вы грузоподъёмность наших ракет знаете? Почти сорок тонн (вру на каждом шагу, но во имя). Умножьте на тридцать стартов. Чуете разницу? Представьте, во сколько можно оценить супертяжёлую орбитальную станцию в пять или десять тысяч тонн? Это мощный актив. Мы ведь долго не будем останавливаться.

Язык чисел очень простой и очень убедительный. Моего визави масштабы ощутимо придавливают. И ведь они сильно преуменьшены. Наша сила уже и в городе видна. «Сигма» строит небоскрёб, завершающий архитектурную композицию нашего квартала.

— Значит, полностью вы не уступите, — делает правильный вывод.

— Исключено. Но серьёзную уступку могу дать. И не стесняйтесь приписывать эту заслугу себе.

— Какую?

Объясняю.

2 ноября, вторник, время 08:30.

Байконур, ЦУП Агентства.

— Я бы хотел своими глазами посмотреть, — Скляр просит не такое уж и немыслимое.

Сейчас я даже жителям могу разрешить наблюдать с крыши.

Оглядываю и взвешиваю обстановку. Кнопка сигнала на самоликвидацию не подсвечена. И не будет активна в течение пяти секунд после вылета ракеты из тоннеля. Программный ярлык тоже не включится до этого момента. Проверено. Таймеры в ступенях установлены. И запустятся в момент старта. Оцепление стоит, «Кондор», то бишь Тим Ерохин, бдит. Вроде всё в порядке.