А мне плевать. Серьезно. Мне просто плевать! Сердце давит, дыхание частое и сухое. Я смотрю на Сатану и молюсь лишь об одном: вот бы сдержаться, не наброситься еще и на нее.

Я на финале.

Я на обломе.

Меня наотмашь.

– Сколько можно уже?!
– рычу, дергаюсь, нервно поправляя волосы, - Сколько лет ты трахаешь мне мозг так, будто я на самом деле такое ничтожество?! А все дело ведь в том, что ничтожество - ты сама! Старая, никому не нужная сука, которую все за спиной ненавидят! И срала я на твой пояс! Он меня волновать будет только в том случае, если ты на нем повесишься!

Как говорится: горит сарай, гори и хата. Либо я понимаю, что мне в любом случае хана, либо мне действительно на все насрать. Но я говорю все это, а губы горят, и в моменте совершенно никакого сожаления нет.

Наверно, оно придет потом. Не за то, что я наконец-то высказалась, потому что она, твою мать, заслужила! За то, что я говорю вещи, в которые совсем не верю…

Но уже неважно.

Роняю блокнот на пол, разворачиваюсь и ухожу, срывая со столика свою сумочку и пальто.

Сгорел сарай, гори и хата.

***

Ноги (а точнее, руки и одна нога на педали) привели меня в бар. Опять. Прошлое меня ничему не научило, видимо, как бы тупо ни было. Я уже давно взрослая, но на состояния ума в диком откате не влияет твой возраст. Цифра - это просто цифра. Я снова становлюсь тем диким зверьком, да и потом? Как еще мне лечить душевные раны, кроме алкоголя? Я другого никогда не видела и не знала.

Ой, тупые оправдания.

Просто мне хочется еще большего разрушения. Судя по всему.

Что я творю?...

Медленно перекатываю стакан с виски, ощущая каждую грань его дна. Сердце опять ноет. Я знаю, что совершаю ошибку за ошибкой, но делаю это, и как объяснить самой себе такое поведение? Меня кроет и несет.

Я схожу с ума.

Прикрываю глаза.

Дико больнючая мысль стучится в сознание, и как бы я ее ни отодвигала, я все равно слышу:

Может быть, и у Ромы было так?…

Терять первую любовь - больно. Только первая любовь способна заставить нас совершать поступки, далекие от разумных, и да. Может быть, я его понимаю сейчас чуть лучше, только легче ли от этого понимания? Да только хуже, если говорить откровенно.

Больно, что он такой не из-за меня. Из-за нее.

Из-за нее…

И я, правда, не понимаю. Вполне вероятно, что в прошлой жизни я натворила очень много плохого. Правда. Ведь иначе объяснить тот кринж, который происходит дальше - сложно.

Я делаю глоток, а потом слышу смех. Виски чуть не идет через нос. Медленно поворачиваюсь, и сердце опять сцепляют тиски. У самого входа в зал стоит она. Мерзкая сука и тварь, которая разрушила мою жизнь. Стоит она не одна. И не с подружками. Она стоит со своим мужем. В компании трех мужчин в костюмах и той самой девушки - темноволосой и жгучей, предполагаемой любовницы. Как он сказал? Его помощницы. Точно.

Потрясающе…

Яд начинает сочиться из каждой моей поры. Я задыхаюсь от несправедливости и дикости всей сложившейся ситуации, а потом отчаянно жалею, что не сказала ему все. Вполне вероятно, взять его боль на себя - это не так страшно, как видеть, как они счастливы.

Он не знает.

Эмиль улыбается, придерживая свою шлюху за талию, а потом оставляет на ее щеке нежный поцелуй.

Меня пробирает.

Очень хочется подбежать и избить ее! Но я не шевелюсь. Нет, это неблагоразумие, если что. Я просто не могу пошевелиться…

Как так можно? Разрушить мою жизнь и совершенно не переживать по этому поводу, наслаждаясь своей. Как?…

Разряд.

Кристина поворачивает голову.

Второй.

Мы сталкиваемся взглядами.

Третий.

Она бледнеет и застывает.

Нет, на ее лице сожалений ноль, зато очень много страха. Даже ужаса.

Боишься, сука. Ты боишься, что я подойду и все расскажу? Боишься…

Губы разрезает кривая ухмылка. У нее под глазом и на щеках остались следы от моей ярости, их даже под слоем штукатурки видно. Ха!

Хотя бы что-то…

– Крис? Ты чего?
– до меня доносится голос Эмиля, и он тоже поворачивается.

Через мгновение мы сталкиваемся и с ним взглядами. А мне дико стыдно…

Нет, вы представляете?! Мне! Стыдно! Просто немыслимо, но как есть.

Я чувствую себя последней тварью из-за того, что все знаю. А он нет. И он продолжает опускаться глубже на дно своего болота, и вроде бы, да? Это не мое дело, но в моих руках спасательный круг. Я могу его бросить, а выбираю пройти мимо.