Когда мы вошли в небольшое помещение для терреланского гарнизона на третьем уровне, атмосфера заметно изменилась. Общая вонь от немытых заключенных сменилась чем-то более чистым. Отполированная обувь и свежий воздух заставили меня почувствовать себя не в своей тарелке. Приг тоже это почувствовал. Хотя он много раз бывал там по делам управляющего, но он знал, что ему здесь не место. У дверей стояли солдаты и смотрели на нас со свирепым вниманием. Всего несколько месяцев назад я бы сочла этих солдат ниже себя. Теперь я опустила голову, защищаясь от их пристальных взглядов и надеясь, что они меня не заметят. С падением империй судьбы людей быстро меняются.

Когда бы управляющий ни допрашивал меня, он всегда находился в одной и той же комнате — маленькой камере, вырубленной в скале. В центре стоял единственный стол, по обе стороны от которого стояло по стулу. Два фонаря, висевшие на стенах, заливали маленькую пещеру таким ярким светом, что у меня болели глаза, пока они не привыкали.

Управляющий поднял глаза, когда Приг остановил меня у входа в комнату. Двое солдат, стоявших на страже снаружи, наблюдали за нами, держа руки на оружии. Я чувствовала исходящий от Прига запах страха. Он пах кислым и сладким, одновременно, как мясо, оставленное гнить.

— Минута в минуту, управляющий, — сказал Приг, склонив голову так низко, что уставился на свои изношенные ботинки. Я скучала по ощущению ботинок на своих ногах. Это одна из тех вещей, которые я всегда воспринимала как должное, в более благополучные времена. Ты не осознаешь, насколько тебе нужна хорошая обувь, пока не наступишь на что-то твердое и острое, и Яма была усеяна такими минами.

— Откуда тебе знать? — спросил управляющий.

Я подняла глаза и увидела, что Приг выглядит смущенным. Мне пришлось сдержаться, чтобы не ухмыльнуться. Часто было легко забыть, что бригадиры тоже были заключенными, и у них самих было такое же слабое представление о времени, как и у нас, струпьев.

— Уходи, — приказал управляющий ровным голосом. Приг повернулся, и я повернулась вместе с ним. — Не ты.

Я остановилась, снова сдерживая улыбку. Приг тоже остановился, выглядя смущенным и переводя взгляд с ближайших солдат на управляющего, затем на меня. Было приятно досадить управляющему. Я знала, что, как только окажусь в этой комнате с закрытой дверью, ситуация быстро изменится.

По кивку управляющего один из охранников шагнул вперед, схватил меня за ворот грязной туники и втолкнул в комнату. Мгновение спустя дверь за мной захлопнулась, и я осталась наедине с единственным человеком в Яме, который мучил меня больше, чем Приг.

Управляющий был ублюдком. Невысокий мужчина, одного роста со мной — а мне было всего пятнадцать, и я все еще росла. Он был намного старше меня, с лицом, изрытым оспинами, и аккуратно подстриженной седой бородкой, которая прилипала к подбородку и нигде больше. Его кожа была белей молока, а голос холодней могильных вод.

— Садись, Эскара, — сказал он, указывая на дальний стул. Он показал свою власть, использовав мое имя. Он знал его и многое другое обо мне. Академия Магии Оррана вела тщательные записи обо всех своих студентах, и позже я узнала, что все эти записи оказались в Яме. Мы с Джозефом были не единственными Хранителями Источников Оррана, запертыми в темноте. Я, с другой стороны, ничего не знала об управляющем, даже его имени. И до сих пор ничего не знаю о нем, даже спустя столько лет после его смерти. Иногда я думаю, что это, возможно, моя величайшая победа над этим человеком: я похоронила его, даже не узнав его имени. Он знал обо мне все, и ему никогда не удавалось сломить меня. Ну, почти никогда.

Я обошла стол и села на стул, опустив взгляд на стол напротив. На сером дереве не было ничего, если не считать небольшого красного пятна рядом со мной. Если бы я присмотрелась повнимательнее, то могла бы сказать, что это кровь. На столе явно творилось насилие, это было очевидно. Я спросила себя, сколько времени пройдет, прежде чем управляющий меня изнасилует.

— Хочешь пить? Проголодалась? — спросил управляющий. Не дожидаясь ответа, он повернулся и постучал в дверь. Мгновение спустя та открылась. — Принеси бутылку вина и миску тушеного мяса, — сказал он, не сводя с меня глаз. — И какую-нибудь свежую одежду. И ботинки.

Дверь закрылась, и управляющий шагнул вперед, усаживаясь на стул напротив меня. Я посмотрела ему в глаза и увидела сострадание. Оно выглядело настоящим, искренним. Не думаю, что он понимал, насколько в тот момент был близок к тому, чтобы меня сломить. Видеть, как кто-то заботится обо мне и моей ситуации, и у этого кого-то есть сила изменить ситуацию, было совершенно нереально. Часть меня жаждала сломаться, жаждала, чтобы меня вытащили из Ямы. Я раздавила эту маленькую предательскую часть себя. Управляющему было на меня наплевать. Никому не было до меня дела, кроме, может быть, Джозефа. Сейчас я думаю, что Джозеф заботился обо мне больше, чем я сама, но все еще недостаточно, чтобы что-то с этим поделать.

— Как с тобой обращается бригадир? — спросил управляющий, на его лице все еще была написана озабоченность.

Я положила руки на стол, чтобы управляющий мог видеть повязки на моих руках. Он проигнорировал их и продолжал пристально смотреть на меня.

— Настолько хорошо, насколько можно было ожидать, — сказала я. — Мы копаем, он нас хлещет, мы копаем еще.

Управляющий кивнул:

— А другой Хранитель Источников? Твой друг?

Под моим стулом была железная перекладина, без сомнения, для того чтобы приковывать к ней непослушных заключенных. Я пинала ее ногами, пытаясь усидеть на месте. Беспокойство не давало мне покоя.