Прапорщик подпер голову кулаком и уставил взгляд в подволок. Цензура у нас до сих пор работает плохо. Однако умные люди стараются лишнего не писать. Умный человек поймет несказанное. Первый мехкорпус ныне частью во Франции, частью перебрасывается в Америку. Полигонов и лагерей на Урале у него нет. Корпус формировался в Малороссии, там у него и квартиры. Киевская мехдивизия вся чисто русская из тамошних уроженцев.

Получается, отчима перевели в другую часть, и он принимает новую технику. Даже интересно. Вспомнилось, дядя Ваня упоминал переброску дивизий третьего механизированного за Оренбург. С изучением новой техники тоже интересно. Что именно писать нельзя, но мысли есть. Офицер обязан разбираться не только в своей узкой специфике. Обзор по состоянию армии в Гатчине курсантам давали, Отставной генерал-майор Слащев спрашивал строго, требовал пехотную структуру учить как «Отче наш».

Так что там у нас сейчас недавно на вооружение принято, да такое, что людей переучивать приходится? Антип Власьевич, штурмовыми «осликами» и «бычками» командовал, значит, не самоходки он получил.

27 июля 1941.

У лета на Дальнем Востоке своя прелесть. Климат прекрасный, природа удивительна в своей первозданной красоте. Забыть все, броситься в поход на яхте вдоль побережья, потеряться среди чудес Северного Сахалина, да дела проклятые не отпускают. Георгий Александрович Гейден сопровождал вице-адмирала Ваксмута в инспекции по причалам легких сил и позициям береговой обороны в бухте Уллис. Под ногами скрипел песок, хрустели ракушки. Здесь с пляжа открывался великолепный вид на стоящий на рейде линкор. Корабль на бочке, над второй трубой вьётся легкий дымок. На фоне бронированного борта «Босфора» совершенно теряется нефтеналивная баржа. Маленькими жучками на воде кажутся катера, буксиры и грузовые лихтеры.

— Все же возражаете против демонстрации у Атту. Почему? — командующий флотом резко повернулся к графу Гейдену.

Контр- адмирал на секунду прищурился, глаза сузились как прицелы.

— Не ко времени, Анатолий Петрович. Даже крейсерами не хотелось бы мелькать раньше времени.

— Объяснитесь, Георгий Александрович.

— Как понимаю, от нас под Шпилем требуют не только беспокоящие набеги и крейсерские операций проводить, но ведется подготовка к большому десанту, — граф бросил взгляд влево, туда где за мысом скрывались цеха и эллинги кораблестроительного завода.

В одном из бассейнов спешно перестраивались в авианосцы два крупнотоннажных купца. Увы, такой вот паллиатив с подачи флотских специалистов и заводских инженеров. «Три святителя» с Черного моря хорошо если осенью придет. И это в идеальном случае.

Как обмолвился в разговоре один старый хороший приятель, у нас все верфи загружены от и до. Корабелы уже сталкиваются с проблемами у смежников, нарастает вал срыва сроков поставок оборудования.

Придет в этом году эскадренный авианосец, или нет — бабка надвое сказала. Пока же вся палубная авиация флота, это легкий «Варяг». Его одного на все не хватает, да и берегут авианосец как зеницу ока. Перегоняют из бухты в бухту, да из Японского моря не выпускают. Впрочем, с остальными кораблями эскадры тоже самое. Застоялись. Прав Анатолий Петрович, ой как прав. Но и спешить не надо.

Прокрутив ситуацию в голове Гейден решил не менять линию.

— Появление у Алеут линкора только привлечет к себе внимание противника. Заставит его расширить аэродромы и усилить гарнизоны. Если проводить операцию, то только бригадой крейсеров и парой дивизионов эсминцев пробежаться, пошуметь, насобирать рыболовов и китобоев, показать типичный рейд на коммуникации. В прикрытие «Варяг» с парой крейсеров. Так кой какой улов будет, разведку проведем и особого беспокойства не вызовем. Все знают, наши сорвиголовы на «князьях» могут и у Аляски мелькать. Вы в прошлом году хорошо в Ост- Индии пошумели. До сих пор круги разбегаются.

— Мысль понял. Предлагаете линкор раньше времени не трогать?

— Я бы предпочел его до поры до времени из Японского моря не выпускать. Мы здесь сидим за японским щитом.

— Янки не видят, зато у наших союзников все перед глазами.

— Опасаетесь?

— Скажем так, не доверяю. У них своя война, своя зона действий. Нас к своим операциям не допускают, в наши планы не лезут.

Командующий если и сгущал краски, то совсем чуть-чуть. Если на Атлантическом ТВД континенталы координировали свои усилия, дело шло к созданию объединённых штабов, то на Тихом океане каждый вел свою войну. Японцы упорно прогрызали оборону в юго-восточном направлении, подминали под себя богатые ресурсами архипелаги и островные базы. Русские пока ограничивались крейсерскими операциями и действиями подплава. Небезуспешно, стоит сказать.

Так буквально на днях патрульная субмарина П-36 капитан-лейтенанта Лунина всплыла буквально в видимости со скал Сиэтла и расстреляла сухогруз в три тысячи тонн дедвейта. Оставив пылающее судно Лунин ушел в надводном положении. Появившиеся самолеты заставили его погрузиться, но ненадолго, благо наступила короткая северная ночь, под саваном которой подлодка благополучно сменила район патрулирования.

Строившиеся перед войной для тихоокеанского флота большие патрульные субмарины пополняли топливо, получали торпеды и припасы с плавбаз у берегов Камчатки, шли напрямик через океан и наводили шороху у западных берегов Штатов. Разумеется, такие дальние походы случались эпизодически — слишком большое расстояние, слишком мало времени и топлива остается на охоту после тяжелого перехода.

Однако преодолев трудности и тяготы, моряки расширенными глазами смотрели на лезущих прямо в перископы и под торпедные прицелы пузатых купцов и сидящие по грузовую марку танкеры. Заглядывали русские подводники и на огонек к Гаваям. На пределе автономности, само собой.

Разумеется, не обходилось без потерь. Корабли не выходили на связь и один Бог ведал, где они нашли свою судьбу, под градом глубинных бомб и снарядов, или из-за урагана, навигационной ошибки, поломки оборудования. Океан безжалостен к слабым, он не замечает стальные скорлупки и сигары на своих просторах.