Шрифт:
Но машина-то — деда, а дед там безобидный, потому я надавил на кнопку звонка.
— Чего тебе? — проскрипела из-за двери бабка Галя.
— Мне нужен Иван Филлипович, — ответил я, уже готовый подниматься к себе, потому что хорошая бабка в такую погоду деда из квартиры не выпустит, а с ней разговаривать я не собирался.
Дверь приоткрылась, когда я уже начал подниматься по лестнице. Высунулся дед и спросил:
— Что ты хотел, Павлик?
— Вы перегнали бы машину, — посоветовал я. — Она прямо под деревом стоит, вдруг ветром его повалит?
— Ничего не повалит! — проворчала бабка и обратилась к деду. — Спроси, чего ему надо?
Вот же короста старая! Помнится, отец называл ее Гориллой. Дверь захлопнулась, донеслось бормотание деда и бабкин ор. А ведь там еще тихий алкоголик Толик, сын Гориллы. Понятное дело, без жены, кто ж такое выдержит? Старший сын вырвался из когтей хищной мамам и носу не кажет, за что постоянно проклинаем в кругу приподъездных бабок.
Как только я вошел домой, Наташка и Борис бросились навстречу.
— Ну что? — с надеждой спросила сестра. — В школу надо?
— Не надо, — обрадовал их я. — Выходной!
— Ты не врешь? — высунулась мама из кухни.
— Позвони в школу, узнай.
Мама шагнула к телефону, принялась крутить диск.
— Снег валит! — радостно воскликнул Борис. — Будем кататься с горки возле ДОТа!
— Завтра — может быть. А может, и нет, — сказал я и прошел в кухню мимо мамы, говорившей с директором, посмотрел на термометр, висящий на улице за окном, температура была — ноль градусов.
Вот теперь можно позавтракать.
Так приятно в тепле и уюте пить горячий чай с сырниками, блинчиками, печеньем… С чем-нибудь сладким, и смотреть, как бушует непогода.
В детской бубнил телевизор. В спальне Наташка слушала Duran Duran. Борис занимался своим любимым занятием — рисовал. Похоже, только ему будет чем заняться все эти дни.
В будущем появятся пауэрбанки, всевозможные аккумуляторы, которые здорово облегчают жизнь, когда нет доступа к электричеству. Сейчас есть только батарейки для магнитофона, восемь штук.
А так нас ждут долгие вечера при свечах за картами или домино. Я подошел к окну, оперся на подоконник, глядя, как закутанная в пальто бабка пытается догнать шапку-ушанку, которую по дороге катит ветер. Шапка все дальше и дальше, но бабка не сдается, ковыляет за ней, надеясь, что она рано или поздно обо что-то зацепится.
Из наших окон не видно, убрал ли дед-Стрельцов машину из-под дерева. Скорее всего, нет, бабка не велела. И останется она у разбитого «Запорожца», прямо как в сказке.
Снег то прекращался, то сменялся дождем, то валил хлопьями, как на севере. Ветер свистел, завывал и убаюкивал. Я улегся на диванчик, где спала Наташка, и вырубился, успев подумать, что да, я хотел выходной, но не такой ценой.
Разбудил меня взревевший холодильник, и я подумал, какая же пытка спать рядом с ним, что то затихнет, то взревет зверем с новой силой. В коробке скулил щенок, тыкался мордой в стенки — видимо, и на него погода действовала.
Поворочавшись немного, я из прихожей позвонил бабушке.
Трубку взял Каюк, который по моему совету в школу не пошел, и отчитался:
— Мы с бабушкой утепляем курятник, заделываем щели пленкой изнутри. Вот, только вошел… Ба! Тебя Пашка хочет.
— Привет, — проговорила она. — Ты снова оказался прав. Слышь, Юра, Пашка-то у нас — экстрасенс.
— Много ума надо, чтобы предсказать норд-ост по «бороде», — отмахнулся я, хотел спросить про акции, которые лежали в тайнике в печке — бабушка о нем знала, брала оттуда деньги, чтобы отправить в Москву, но она сама вспомнила и успокоила меня:
— Фантики твои переложила, не переживай. Это ж сколько денег потратил, подумать страшно…
Сейчас в тайнике не было ни долларов, ни рублей, только акции «МММ» почти на полтора миллиона — практически все, что я заработал. На них было написано «одна тысяча» и «пять тысяч» — стартовая цена на момент выпуска. Если бы бабушка знала их истинную стоимость, то, наверное, упекла бы меня в дурку.
Сумма, вдвое меньшая была вложена в товар.
— Брось, ба, я ведь экстрасенс, — улыбнулся я. — Смотрю в хрустальный шар, который называется «логика». Все будет отлично!