Чехословацкий писатель Юлиус Фучик в соавторстве с писательницей Богумилой Силовой сочинил в 30-хх гг. сказку под названием “Буквы из ящика радиста”. Эта сказка как раз о сигнале SOS и взаимовыручке, к тому же она приправлена антифашистским и антикапиталистическим соусом сообразно взглядам авторов. В сюжете терпит бедствие выдуманный пароход “Батаява” (видимо, болгарский), и из рубки уже не по морским, а по радиоволнам поспешили в путешествие три буквы — СОС (в роли букв выступают пионеры — Слава, Ольга и Сашенька). Юлиус Фучик — чешский журналист, литературный и театральный критик, публицист, активист чехословацкой компартии. Находясь в фашистских застенках, написал книгу «Репортаж с петлёй на шее»... 8 сентября 1943 г. казнён в берлинской тюрьме Плётцензее на гильотине. Ему было 40 лет... В 1966 году свет увидел мультфильм с музыкой Александра Зацепина и певцом Владимиром Трошиным...
Annotation
Чехословацкий писатель Юлиус Фучик в соавторстве с писательницей Богумилой Силовой сочинил в 30-хх гг. сказку под названием “Буквы из ящика радиста”. Эта сказка как раз о сигнале SOS и взаимовыручке, к тому же она приправлена антифашистским и антикапиталистическим соусом сообразно взглядам авторов. В сюжете терпит бедствие выдуманный пароход “Батаява” (видимо, болгарский), и из рубки уже не по морским, а по радиоволнам поспешили в путешествие три буквы — СОС (в роли букв выступают пионеры — Слава, Ольга и Сашенька). Юлиус Фучик — чешский журналист, литературный и театральный критик, публицист, активист чехословацкой компартии. Находясь в фашистских застенках, написал книгу «Репортаж с петлёй на шее»... 8 сентября 1943 г. казнён в берлинской тюрьме Плётцензее на гильотине. Ему было 40 лет... В 1966 году свет увидел мультфильм с музыкой Александра Зацепина и певцом Владимиром Трошиным...
Буквы из ящика радиста
Буквы из ящика радиста
Сказка
Пересказали для детей И. Королева и А. Смирнова
— Беда, капитан! Идём ко дну! — донёсся крик из трюма корабля «Батаява» в штормовую ночь с 17 на 18 декабря.
Давно моряки не видели такой страшной ночи. Ещё вчера, ласковое и спокойное, море лениво грелось на солнышке. Правда, и тогда приходилось туго: нелегко плыть по морю, даже если оно и не сердится на корабль. А уж если налетит злой шквал, — тогда берегись. Море сразу рассвирепеет — узнать нельзя!
Скачут громадные волны вокруг «Батаявы», наскакивают злее дикого пса, то в один бок ударят, то в другой, даже на палубу прыгают. А ветер знай завывает, свищет да сбивает людей с ног.
Измучились моряки. И корабль тоже измучился.
Видят люди: хоть и сильный у них корабль, а море сильней. Не выдержать «Батаяве», сейчас потонет. Вот и закричали:
— Идём ко дну!
— Гром и молния! — рассердился капитан. А потом скомандовал:
— Лево руля! Полный назад!
«Батаява» задрожала, повернулась против волн и... накренилась.
Плохо дело!
— Свистать всех наверх! — командует капитан.
Разнеслась команда по кораблю, во все уголки долетела; услышали матросы, бегут на палубу.
И кочегар Том услыхал. Подкинул поскорее в топку угля, отбросил лопату и давай трясти за плечи друга своего, Джона.
— Эй, Джон, проснись! Все на палубу!
А Джон тоже кочегар. Он только что прилёг отдохнуть. Так уж у них заведено: четыре часа несёт вахту он, четыре часа — Том. Когда Том орудует лопатой, Джон спит, а когда спит Том, уголь в топку подбрасывает Джон.
Но сейчас не до сна!
Будит Том друга, а Джону никак не проснуться. Больно хороший сон ему снится. Чудится кочегару, будто море замёрзло; от Европы до самой Америки — не море, а громадный каток. Хочешь — разбегись возле Гамбурга и катись до Нью-Йорка. Ни штормов никаких нету, ни кочегарки, не надо в этой страшной жаре стоять у котлов. И пока Джону снился такой приятный сон, Том не мог его разбудить. Но вдруг Джон даже во сне сообразил: ведь замёрзнет море — и «Батаява» не сможет плыть! Бросит она якорь в каком-нибудь порту и будет стоять там грустная-прегрустная. Много хороших кораблей уже стоит без дела. Значит, и матросы с «Батаявы» потеряют работу, станут голодать, как его приятель Сэм из Рио-де-Жанейро или приятель Вилли из Гамбурга. Джон даже затрясся от страха, когда так подумал.
А на самом деле его давно тряс за плечи Том:
— Проснись, Джон, да проснись же ты!
Джон проснулся. Вскочил, протирает глаза. Понял наконец в чём дело, и бросился вместе с Томом на палубу.
А на палубе ветер — лютее лютого.
Море ревёт, и капитан ревёт:
— Все к помпам!
Заработали помпы — большие насосы. Всасывают в себя воду из трюмов, за борт выплёвывают. Лица у матросов разгорячились. Качают воду, качают — где там! Вода всё прибывает. Спасения нет.
«Батаява» скоро утонет.
А это значит, что утонут и все люди на «Батаяве»: и Том, и Джон, и все их товарищи, и повар Панкрофт, и рулевой, и капитан — все утонут. Нужно срочно помочь им. Но ведь никто не знает об их беде! Кто их услышит в открытом море, в тёмную штормовую ночь... Кто их спасёт?..
Только один человек по команде капитана не поднялся наверх. Это радист Ян. Он на своём обычном месте, в радиорубке. Пусть море швыряет «Батаяву», как тряпочный мячик, и вот-вот проглотит, — Ян не боится. Он не имеет права бояться. Он не может покинуть свой пост. Теперь всё зависит от него, от его букв.
Сидит Ян у аппарата и выстукивает буквы.
Вот он стукнул раз — выскочило «S».
Стукнул второй — выскочило «О».
Стукнул третий раз — опять «S».
Эс, О, Эс.
Слава, Ольга, Сашенька.
SOS.
Эти три буквы запомни хорошенько. Коли услышишь их, так знай: кто-то попал в беду. Кто-то в опасности, и надо срочно бежать на помощь.
Вот Ян и поручил своим буквам:
— Ты, — сказал он первой букве «S» — Славке,— сообщишь людям, что тонет корабль.
— Ты, — обратился он к «О» — Ольге, — скажешь, что корабль этот просит о помощи.