Но именно Ладье стал тем человеком, что научил меня всему, что я знала сейчас, тем, кто открыл мне мир книг и науки, кто всегда поддерживал и был рядом в самые трудные и важные моменты. Он подарил мне веру в себя. А еще я видела, как он любил маму. Без оглядки на ее прошлое, принимая такой, какая она есть.

Конечно, я уже давно не ребенок, и не стала бы называть нового мужа мамы «отцом» или как-то препятствовать ее браку, но ведь она, даже выбирая сорт чая к завтраку, каждый раз советовалась со мной! Как она могла не рассказать о своем новом кавалере? О женихе? О человеке, который смог завоевать ее спустя целых три года жизни без мужчины, а это было для мамы весьма тяжело, ведь она всегда была женщиной, обласканной вниманием противоположного пола.

В общем, чем больше я думала, тем больше запутывалась. В этом мы с мамой и отличались - я слишком много думала, она - недостаточно много. Но вместе мы пока справлялись с нашими тараканами.

Розмари де Лерой нашлась в гостиной, около углового эркерного окна. Она балансировала на одной ноге на высокой железной стремянке, о наличии в нашем доме которой я даже не подозревала, цепляясь за кремовые гардины с кисточками по краю и вытягивая шею вверх, словно разминала затекшие мышцы.

– Мам?

Собственный голос показался мне незнакомым, слишком высоким. Видимо, маму он тоже удивил, так как она резко вздрогнула и пошатнулась. Я тут же кинулась поддержать лестницу.

– А, это ты, - выдохнула она и снова обернулась к окну.

– Что ты делаешь?

Вместо ответа мама шикнула на меня и шепотом спросила:

– Клару ты не встретила?

Я заломила бровь, но все-таки отрицательно покачала головой. Клара была нашим третьим разумом в семье. Иногда казалось, что единственным. Кухарка, домоправительница, большая советчица, а в свое время еще и нянька, хотя, она и сейчас учит нас уму разуму, в одном лице. Я решительно не понимаю, как она терпит меня с мамой все шестнадцать лет, что работает у нас. Но, клянусь, каждый раз, когда удается, я задабриваю ее подарками, дабы Клара потеряла бдительность и потерпела нас еще годок другой.

– Отлично, тогда смотри, - мама кивнула на окно.

Ничего, кроме нашего маленького сада, я не увидела.

– На что?

Мама в раздражении всплеснула руками:

– Селина, зачем ты вымахала выше матери, если все равно ничего не видишь дальше своего носа?

Мне осталось только пробурчать:

– О, это точно… Кстати, об этом.

Момент для того, чтобы наконец завести так интересующий меня разговор, настал, но у мамы были другие планы.

– Лезь, - скомандовала она, спускаясь со стремянки, - ты просто не поверишь своим глазам.

Подниматься на пошатывающуюся лестницу я не спешила, как вы понимаете.

– Чему я не должна поверить?

– Там госпожа Корш… - таинственно проговорила мама и ударила меня пониже спины, подталкивая к подглядыванию за соседкой.

– И?

– Селина! Лезь, и не перечь матери!

И да, я полезла. Не скажу, что мне было сильно интересно, что там такое стряслось, что мама даже ради этого отыскала где-то стремянку и притащила ее в гостиную, но разве что чуть-чуть.

Госпожа Корш прогуливалась по своему заднему двору, скрытому высоким забором. Любовно осматривала клумбы и напоминала всем своим видом длинный жердь. То есть, ничего нового.

– И? Когда прогулка в собственном саду стала преступлением?
– скептически спросила, а мама в ответ закатила глаза:

– Да ты посмотри, что на ней!

На ней были широкие штаны цвета детской неожиданности и розовая блуза.

– Одежда?
– предположила я, чем вызвала новый шлепок по мягкому месту.

– Ты чего?

– А ты чего? Не помнишь, что я купила себе такую же блузку на прошлой неделе? Она еще, как увидела ее, сразу сказала, что такой цвет не для женщин моего возраста! Ха и еще раз ха! А теперь посмотри на эту молодую профурсетку! Пятый десяток, а совести как не было, так и поставки ее не ожидается.

Я глубокомысленно кивнула и уже планировала слезть с трибуны для подглядывания за соседями, как услышала восклицание:

– Да я же сказала, пусть ходит, хоть голышом! Селина, и ты туда же?

В арочных дверях появилась Клара, с корзинкой, полной мандаринов. На языке сразу появился вкус моего любимого джема.

– А я ей говорила - нечего заглядывать в чужие окна! Своего белья хватает, - тут же поддакнула мама.

Ну, вот честно, захотелось запустить в нее чем-нибудь тяжеленьким.

– Я просто поправляла гардины.

Почему-то признаваться Кларе в том, что я рассматривала чужие владения, хоть и под натиском родительницы, не хотелось. Но, на самом деле, Клара появилась вовремя.

Спускаясь со стремянки, я скучающим тоном поинтересовалась:

– Мам, а ты, случайно, не хочешь ни о чем нам рассказать?

– А?
– она похлопала длинными ресницами и непонимающе улыбнулась, - о чем?

– Ну, как тебе сказать… обо всем, - я развела руками, не зная, как выразить свою мысль получше.