Быстрый, ослепительный, как вспышка молнии, взгляд – и мы оба воспламеняемся. Дышим часто, сбивчиво и сердито. Я опять хочу ее, а она по-прежнему меня ненавидит. Шипит, толкает в грудь, отступает назад, упираясь попкой в тумбу.

– Во-первых, я не хочу слушать твои оправдания, выдуманные на ходу, - взмахивает высоким хвостом.
– Во-вторых, ты сорвал меня с занятий ради сеанса у психолога. Домой мы торопились, потому что тебе приспичило, и ты захотел секса. Надеюсь, не надо уточнять, что у нас с тобой теперь точно ничего не будет? – дерзко вздергивает подбородок.
– А работу никто не отменял. Так что зря ты любовницу на такси отправил, я бы вам не помешала.

– Черт, да какая любовница! Ты же сама все слышала, - сорвавшись, обреченно прикрикиваю. Тут же отступаю, стоит ей испуганно вздрогнуть. – Извини, - добавляю мягче, массируя пальцами переносицу.

Исподлобья смотрю на Ксюшу. Вспыхивает, хмурится, стискивает губы. Терпеть не могу с ней ругаться. Я по натуре человек спокойный, все эти итальянские страсти мне чужды. Обнять, прижать к груди, помолчать вдвоем – такой сценарий мне ближе постоянных ссор и дрязг. Но жена – моя полная противоположность. Огнедышащий вулкан, который прямо сейчас грозит извержением.

– Разыграли как по нотам, - иронично хлопает в ладоши. – Гуля молодец, вовремя сориентировалась. Очень убедительную легенду сочинила. Я бы даже поверила, если бы на днях она мне не прислала свое УЗИ семинедельное. Кстати, ты зря свою беременную по машинам таскаешь, ее беречь теперь надо. Покой, комфорт, положительные эмоции, витамины, - перечисляет со знанием дела. Резко осекается. – Пусть в нашу спальню переезжает, хватит ей по чужим квартирам прятаться.

Я готов взвыть, как раненый зверь, но вместо этого прижимаю кулак ко рту. Шумно, с грудным рыком выдыхаю, чтобы продолжить спокойнее:

– Прекрати себя накручивать, Ксюш, - беру ее за руки, растираю ледяные, подрагивающие пальчики. Они всегда такие, когда хозяйка в стрессе. – Я уже выясняю, кому принадлежат номера, с которых тебе приходили эсэмэски. Если это окажется Гуля, то, клянусь, я ее закопаю. А пока у нее действует презумпция невиновности. У меня вообще-то тоже, но ты меня без суда и следствия казнила.

Ксюша покусывает губы, обводит меня беспокойным взглядом, морщит носик. Решает, можно ли мне верить.

– Ты мог сказать, что эта… - кривится, будто ее тошнит, - Дуля приехала к твоей маме. Я же спрашивала, что случилось, когда мы были в спортцентре.

– Мог, но не стал, - виновато хмурю брови.
– Потому что твою реакцию несложно было предугадать. Ты бы психанула еще тогда и никуда бы со мной не поехала.

– Может, хватит решать за меня, предсказатель? – недовольно выдыхает мне в лицо и упирает руки в бока. Она права, но уже поздно.
– Если ты так хорошо меня знаешь и так сильно любишь, тогда почему мы разводимся?

– Наверное, потому что я идиот, - спрятав ладони в карманы, нервно переминаюсь с пятки на носок.
– Послушай, ты ведь должна понимать, что ничего не было. Я сам удивился, когда застал Гулю в квартире. Забрал все сумки и уехал к матери, чтобы из первых уст выяснить, какого хрена происходит. В итоге оборвал с ней все связи. Пусть подумает, кто ей дороже: дочь подруги или родной сын.

– Правда? – подтаивает жена. Лед трескается. – Я не хотела бы, чтобы у тебя были проблемы с матерью из-за меня.

– Не из-за тебя. Она сама виновата. Я предупреждал ее об этом, - чеканю строго.
– После больницы сразу же примчался к тебе. Я при всем желании ничего бы не успел с Гулей сделать.

Имя бывшей срабатывает как детонатор. Ксюша взрывается.

– А, то есть желание было?

– Не придирайся к словам.

– Теперь ясно, почему ты вдруг набросился на меня в туалете. Я еще подумала, что нелогично: то не подходишь ко мне и ничего не хочешь, то вдруг такой голодный и неудовлетворенный. Вот, значит, в ком причина, - прищуривается, выпуская в меня миллиард огненных стрел. – Ностальгия накатила с Гулей?

– Чушь. Я всегда тебя хочу. Только тебя.

– Ты не спал со мной все это время, - тычет пальчиком мне в грудь, а сама краснеет, застыдившись того, что произнесла вслух.

– У меня были на то причины, - нерешительно произношу.
– Я проверялся и… - подхожу вплотную, добавляя тише: - лечился.

– От чего? – отталкивает. Закрывается. И добивает резкой фразой: - Неужели на стороне тебя чем-то наградили?

Понимаю, что не готов говорить ей о своей проблеме. Не могу – и все тут. Ступор. Слишком колючая Ксюша сейчас. Ни одному слову не поверит.

– Неважно, - устало шепчу.
– Переодевайся, я подвезу тебя в «Царь-спорт».

– Гулю свою подбрось. Прямиком в ЗАГС, - бубнит по пути в комнату.
– Вам всего ничего потерпеть осталось. Меньше тридцати дней.

«Один из которых я бездарно просрал», - добавляю мысленно.

Доставив Ксюшу в спортцентр, провожаю любимую тоскливым взглядом. Сбрасываю очередной входящий звонок от Глеба – и вместо ресторана разворачиваю автомобиль в сторону юридической фирмы. Надеюсь, Воскресенский успел выяснить хоть что-то по поводу сообщений. У меня завязаны руки, пока я не знаю врага в лицо.