Да не у нас, у Яковлевых. А у нас — у россиян, у тех, кто подданный российской короны. Наследника произвела на свет Мария Георгиевна! Здорового! Радовались все! Хотя бы напоказ и официально.

[1] От слова реднек — красношеий или деревенщина

— Сдаётся мне папа, нас окружают замечательные люди. Заметили нас вон как, блин, издалека, — тихонько пробормотал я отцу, медленно вытягивая из-под куртки один свой пистолет за другим.

— Ага. Однако же без боя мы им точно не сдадимся, — понабрался от меня словечек и всяких выражений родитель за долгие-то годы совместного технического творчества. Он тоже напряжён и тоже уже с пистолетом в руке, как и я.

Сидим вот оба-двое с ним в кабине своего автомобиля и не спускаем глаз с хмурых бородатых лиц местных представителей самого пролетарского пролетариата.

То наши пейзане. Не в том смысле, что наши личные. Крепостного права уж 40 лет как нет. Просто наши. Российские! Родные! Дорогие! Банально жгут помещичьи дома и разграбляют фермы. А тут вдруг мы, откуда ни возьмись, случились на дороге.

Ой, блин! Не фермы, нет! Не в США же больше мы с папаней. Тут, в уже ставших практически родными для нас краях, жгут и разграбляют помещичьи и кулацкие хозяйства!

Это ведь совсем по-иному звучит! По пролетарски правильно! Корректно! Не бандитский налёт на подворье трудяги-фермера, а более честное распределение продовольствия и прочих материальных благ за счёт всяких мироедов! Вот! Понимать надо, так сказать, политический момент! Ибо за непонимание тут нынче можно и в глаз получить. Причём вилами! Чтоб, значит, сразу до мозга дошло, что не прав!

И пара-тройка очень ярких представителей этой самой что ни на есть кулацкой прослойки населения страны как раз сейчас, пятясь спиной вперед, отступают в нашем направлении. Отступают не просто так, а прикрывая откровенный драп своих трясущихся от страха домочадцев, при этом выставляя вперед себя единственное, что удалось спасти из всего пожираемого пламенем хозяйства — топоры. Орудие войны! Нет бы там молоты или серпы какие. Другое б было дело. Пролетарское!

— Бах! Осади! — это мы вдвоём сказали — я и ПЯММ. Сказали максимально громко, как могли. А вы чего хотели? Чтобы в такой ситуации да без пистолета? Не-е-е-е! Ищите дураков в иных местах. Ищите, ежели вообще найдете.

В каких это таких ситуациях? И вообще, где мы сейчас находимся столь боевитые? Так в Харьковской губернии и находимся. В родной. Практически уже в родимой. Завод приехали, блин, строить, тракторов. Иль вы подумали, что, завершив дела-делишки в США, мы тут же лично умотали на курорты Северной Пальмиры, оставив разбираться с заводом местных да привозных инженеров? Ха! Смешные, наивные! Как бы не так! Пригляд тут нужен постоянный чуть ли не за каждым. Да и какие к чёрту там курорты, на Балтийском море! Особенно практически зимой!

— Бам-м-м! Осади! Кому сказано! — а это уже отец вступил в назревающую дискуссию о правах и свободах отдельно взятых граждан. Опят же не один, а со своим куда более массивным и громким ПЯМС. Авторитетным! И по виду и по «голосу»!

А уйти от «беседы» нам, судя по всему, никак не выйдет. Это уже очевидно. Дорога тут не сказать, что сильно широкая и съезжать с неё на своей грузовой 5-тонке мы бы точно не рискнули. Пусть на дворе уже начало апреля месяца, но земля всё ещё не до конца просохла. У нас же даже не пневматики на ободах колёс, а жёсткие грузошины. И потому застрять в грязюке — вообще проще простого. Тогда как за тем же гусеничным трактором потом идти уж очень далеко.

Потому конкретно эта дорога, на которой сейчас стоял наш заводской автомобиль, вполне себе могла стать для нас последней во всех наших приключениях последних лет. Тут лишь одной стрелой в колено можно было не отделаться. Пистолетов у нас, конечно, имелось аж три штуки на двоих, но и крестьян подтягивалось к нашей не сильно весёлой компании под четверть сотни душ. Капец, пейзане оборзели! Кто с вилами, кто с дрыном, кто с косой наперевес.

Откуда они здесь вообще взялись все красивые такие, да с дрекольем всяким разным? Да просто взяли и восстали! Нет, не из мертвых. Из голодных.

Весна 1902 года выдалась в Харьковской и Полтавской губерниях сильно бедной на борьбу за новый урожай и потому сильно богатой на народные восстания. То тут, то там жгли зажиточные владения и разграбляли амбары со складами. Однако, следовало отметить, что делали сие не просто так.

Как нам прежде уже успели поведать знакомые с ситуацией люди, весь урожай прошлого года выдался столь скудным из-за поразившей регион засухи, что многим ныне по весне стало просто нечего жевать на завтрак, на обед, на ужин. Не говоря уже про отсутствие зерна на посев. Вот и лютуют с голодухи деревенские мужи, понимая, что ничего хорошего их впереди всё равно уже не ждёт. А так хоть с голодухи не опухнут.