— И что с того? — спросил я, и мой голос звучал вызывающе. — Это даёт тебе право задерживать меня здесь? Ты играешь со мной, как кошка с мышкой, и мне это не нравится.

— Не злись, Дмитрий, — ответил Джек Фонарь, и в его голосе прозвучала какая-то странная нежность. — Все мы в этом мире лишь марионетки, исполняющие волю судьбы, и у каждого из нас есть своя роль в этом спектакле. Но ты, у тебя есть сила, чтобы изменить её, у тебя есть выбор, которого никогда не было у меня, и в твоих руках будущее этого мира, и это пугает меня и в то же время вызывает во мне некое восхищение.

Он, словно злой проповедник, начал философствовать, словно вещал с высокой кафедры, а не в каком-то лабиринте, где всё было не на своих местах. Я понимал, что он, словно паук, пытается меня запутать, и его слова, словно липкая паутина, пытаются опутать мой разум. Я чувствовал, что он не такой, каким кажется, и от него, словно от открытой могилы, веяло какой-то тёмной силой, которая пыталась проникнуть в мою душу.

— Я здесь не для того, чтобы выслушивать твои проповеди, — сказал я, и мой голос зазвучал твёрдо, как сталь, а во взгляде появилась решимость. — Где выход из этого лабиринта и где Сьюзи? Я не собираюсь тратить время на пустые разговоры.

Джек Фонарь, словно кот, играющий с мышью, посмотрел на меня с лукавой, хищной улыбкой, и его глаза, словно чёрные омуты, сверкнули в полумраке.

— Не спеши, Дмитрий, — ответил он, и его голос, словно ласковое прикосновение ледяного ветра, прозвучал обманчиво мягко. — У нас ещё есть время насладиться этой игрой, к тому же ты мне очень нужен, и я, как паук, сплел для тебя ловушку, из которой тебе не выбраться.

В этот самый момент меня словно молнией пронзило озарение. Я понял, что он не просто страж этого лабиринта, а нечто большее, нечто тёмное и зловещее, и в его планах есть что-то ужасное. Он пытался обмануть меня, играя на моих чувствах и страхах, он хотел забрать мою душу и поглотить её в своей бездонной тьме.

Я вырвался из плена его слов и бросился на него, словно молния, пытаясь схватить его за горло и разорвать на куски. Джек Фонарь, словно призрак, ловко уклонялся от моих атак, и его тело, словно тень, скользило по воздуху, и все мои попытки нанести удар заканчивались провалом. Он начал смеяться, и его смех, словно скрежет костей, разносился по комнате, наполняя её первобытным ужасом. Ярость, словно лава, наполнила меня, и я, повинуясь инстинкту, направил свою силу в рукоять меча, словно пытаясь вложить в неё всю свою ненависть, и, нанеся мощный удар, я попал в Джека, но от этого удара он лишь отлетел на пару шагов назад, словно перышко.

Я понял, что не одолею его силой и что он, словно тень, ускользает от моих ударов. Мне нужно было действовать по-другому и найти его слабое место, чтобы пронзить его, словно осиновым колом. Вспомнив его слова о том, что все эти фонари, словно зеркала, отражают души и являются неким источником силы, я решил сосредоточиться на своей способности видеть сквозь туман и понять их истинную природу. Я, словно воин, закрыл глаза и сосредоточился на своём внутреннем зрении, словно пытаясь заглянуть за завесу тайны и найти то, что скрыто от обычного взгляда. И тут, словно вспышка, я увидел, что за спиной Джека Фонаря, словно зловещая звезда, горит необычный фонарь, и от него, словно ядовитые щупальца, исходит слабая тёмная аура, как будто он был заражён тьмой.

Я, словно гепард, бросился к этому фонарю и, словно вырывая сердце из груди зверя, выхватил его из воздуха. Джек Фонарь, как раненый зверь, закричал от ужаса, и его тело задрожало, а из его глаз, словно чёрные слёзы, потекли потоки тёмной вязкой субстанции, и от этого зрелища меня чуть не стошнило.

— Не трогай! — прохрипел он, и его голос был полон боли и отчаяния, словно он потерял самое дорогое. — Это моя душа!

— Ты хотел забрать мою, — ответил я, и в моём голосе звучала ярость, но в нём появилась и капля жалости. — Теперь ты заплатишь за все свои грехи и за все страдания, которые причинил невинным душам!

Джек Фонарь, словно подкошенный, вдруг задрожал и, растеряв всю свою зловещую надменность, словно сдувшийся воздушный шарик, съёжился, и его фигура, словно призрак, стала бледной тенью былого величия. Его зловещая аура, словно угольки, угасла, оставив лишь жалкую дрожащую тень, и он смотрел на меня с мольбой, его пропитанный страхом голос казался каким-то хрупким и слабым, словно дуновение ветра.

— Я всё тебе расскажу! — прохрипел он, и его голос был полон отчаяния. — Я расскажу тебе всё, в чём ты замешан, и какова твоя роль, если только ты меня пощадишь!

Джек Фонарь, как марионетка, у которой оборвались нити, поник, и всё его былое величие, словно призрачный туман, испарилось, оставив лишь дрожащую тень. Его глаза, словно чёрные бездны, наполнились страхом, а голос, словно треснувший колокол, казался каким-то хрупким и слабым.

— Ты… ты должен меня выслушать, — прохрипел он, и его голос дрожал от страха. — Это не просто секта, Дмитрий, они хотят изменить весь мир, и ты, как ни странно, являешься частью их коварного плана.

— Я слушаю, — ответил я, и мой голос звучал холодно, как лёд, но внутри меня всё кипело, и я, словно следователь, пытался вытянуть из него правду. Я держал в руке его фонарь, как козырную карту, и был готов разорвать его, если он попытается меня обмануть. — Но если ты попытаешься меня провести или солжёшь, я уничтожу твою душу, и она будет вечно скитаться в этом проклятом лабиринте.