— Сейчас! — крикнул я, и мы все, одновременно, направили свою энергию в направлении Рактабиджи.

Луч света, сотканный из нашей энергии и усиленный силой кристалла, пронзил демона. Это был не просто луч, это был концентрированный взрыв чистой энергии, “финальная нота” нашей песни. Рактабиджа издал пронзительный, полный боли крик, и его тело, рассыпаясь на миллионы осколков темной энергии и крови, исчезло. Тишина вернулась на арену, прерванная только нашим тяжелым дыханием. Мы победили. Мы выжили.

Мы стояли, тяжело дыша, посреди арены, усеянной кровавой пылью. Напряжение от битвы постепенно спадало, оставляя нас уставшими, но полными гордости. И вдруг, из ниоткуда, раздались громкие аплодисменты. Это были не просто хлопки в ладоши, а мощные раскаты, словно тысячи зрителей приветствовали нашу победу на арене.

Мы оглянулись вокруг, пытаясь понять, откуда исходит этот звук, но никого не увидели. Это было странно, словно невидимые наблюдатели радовались нашему триумфу, подобно зрителям на трибунах. С каждым новым раскатом аплодисментов, мы чувствовали, как наша усталость уходит, и нас наполняет новая энергия.

— Что это? — прошептала Кейтлин, оглядываясь по сторонам.

— Не знаю, — ответил Эрик, — но мне это нравится.

Аплодисменты продолжались, становясь все громче и громче, и в этот момент, мы почувствовали, как что-то нас тянет. Перед нашими глазами все закружилось, и мы потеряли ориентацию. В мгновение ока, мы перенеслись, и оказались в совершенно другом месте.

Когда зрение восстановилось, мы увидели, что стоим перед огромным, величественным храмом Кали. Его каменные стены были покрыты резьбой, изображающей сцены из древних мифов, а в воздухе витал аромат благовоний. Это был храм, за которым мы так долго шли, и наше сердце забилось чаще, при виде этого.

— Мы сделали это, — проговорила Сьюзи, с улыбкой на лице.

— Мы здесь, — добавил я, чувствуя волнение.

Я первым переступил порог. Холод пронзил меня до костей, словно приветствуя. Вдохнув, я пожалел об этом. Запах ударил в нос, заставив поморщиться: ладан отчаянно боролся с мерзким запахом крови и застарелой гнили, но проигрывал. И дело было даже не в запахе… а в его густоте, в его тяжести. Он словно давил на плечи, заставляя согнуться.

— Аккуратнее, — сказал я, нащупывая рукоять меча. Под пальцами кожа покрылась мурашками. Меч словно сопротивлялся, не желая находиться здесь.

Кейтлин вошла следом, вытянув руку вперед, словно пытаясь нащупать воздух. Ее лицо исказилось в гримасе.

— Магия… — выдохнула она, словно с трудом подбирая слова. — Она здесь… нездорова. Пульсирует, дёргается… как больное сердце, — кончики ее пальцев засияли слабым, неровным голубым светом.

Эрик проскользнул внутрь, как тень, прислонившись спиной к стене. Взгляд быстро пробежался по залу, выхватывая детали: огромные статуи с пустыми глазницами, свисающие цепи, покрытые запекшейся кровью, и иероглифы, вырезанные на стенах, похожие на гримасы боли.

— Тихо, — прошептал он, не отрывая взгляда от тёмного угла. — Слишком тихо.

Сьюзи споткнулась на пороге, схватившись за руку Кейтлин. Её глаза расширились от ужаса и наполнились слезами. Она дрожала, как от сильного холода, хотя в храме не было ветра.

— Я… я чувствую… боль, — запинаясь, прошептала она. — Много боли… страданий… крики… словно кто-то умирает… прямо сейчас…

По залу прокатилось эхо ее слов. Тишина стала еще более зловещей. Мы переглянулись, понимая, что этот храм — не просто очередное испытание. Это ловушка. Это могила. И мы только что в нее вошли.

Я окинул взглядом зал. Огромные колонны, словно кости гигантских чудовищ, уходили в темноту под потолком, теряясь в тенях. Факелы, прикрепленные к стенам, тускло горели, отбрасывая пляшущие блики, которые превращали неподвижные статуи в жутких танцоров. А запах… с каждой секундой он становился все невыносимее. Это был запах смерти, отчаяния и забытых грехов.

— Кейтлин, ты можешь что-нибудь почувствовать? Что это за магия? — я старался сохранять спокойствие, хотя мое сердце колотилось как бешеное.

Кейтлин медленно покачала головой, все еще глядя на стены. Ее лицо было бледным, а губы дрожали.

— Я… я не понимаю, — прошептала она. — Она словно живая… но изуродованная. Словно кто-то взял прекрасную мелодию и сломал её, разорвал на части, оставив лишь какофонию боли…

Эрик, не отрывая взгляда от темного угла, проговорил, не поворачивая головы:

— Здесь кто-то есть. Я слышу дыхание… и оно не наше.

Сьюзи еще сильнее вцепилась в руку Кейтлин. Она задыхалась, пытаясь что-то сказать, но из ее горла вырывались лишь нечленораздельные звуки, полные ужаса.