Чейз бросил на меня взгляд, который говорил мне поговорить с ней, когда она ставила кофе на прикроватный столик.

— У меня есть для тебя подарок, — сказала она, закусив губу, посмотрела на Чейза и полезла в карман джинсовых шорт. Она достала черную повязку на глаз, соблазнительно покачивая ее на пальцах.

— Нет, — пренебрежительно сказал Чейз, уставившись на нее, и я фыркнул от смеха.

— О, да ладно, тебе подойдет, Эйс, и ты все равно можешь ходить со своей марлей только до завтра, — настаивала она. — О, если только ты не хочешь стать для всего мира «Лицом со шрамом»? — Ее глаза загорелись от этой идеи, и она прикусила нижнюю губу, как будто ей она понравилась. Он обдумал ее слова, прежде чем выхватить у нее повязку и, нахмурившись, уставился на нее у себя на ладони.

У меня защемило в груди от выражения его лица, и я возненавидел то, с каким отвращением он смотрел на нее. Затем он засунул повязку под подушку и отвернулся от нее. Роуг взяла с подноса стакан молока и две таблетки, опустилась на кровать рядом с ним и впихнула их ему в губы. Он не смотрел на нее, пока она вливала молоко ему в рот, и его кадык дернулся вверх-вниз, когда он сглотнул. Но затем она наклонилась, прижимаясь губами к его щеке, и его здоровый глаз скользнул по ней, уставившись, чертовски очарованный и разбитый одновременно. Затем он посмотрел на меня с выражением, которое говорило мне уладить свои проблемы с ней, и в тот момент я ни в чем не мог ему отказать.

Я взял ее за руку, когда она отодвинулась назад, и Дворняга вскочил, устроился рядом с Чейзом и закрыл глаза, почти не касаясь его, когда он положил свои маленькие передние лапки одна на другую.

— Нам нужно поговорить, — сказал я Роуг, поднимая ее на ноги, и она, казалось, собиралась запротестовать, но я просто вывел ее из комнаты и не дал ей выбора.

— Извини, Джей-Джей, у меня совсем закончились наличные, я не могу позволить себе трахнуться сегодня утром, — с горечью сказала она, когда я проводил ее прямо в ее комнату и пинком захлопнул за нами дверь.

Я отпустил ее и зашагал в свою комнату, вернувшись мгновение спустя с наличными, которые она дала мне, чтобы оплатить счет, который я ей вручил. Черт, из-за этого я почувствовал себя гондоном. Я должен был попытаться это исправить.

— Вот. — Я подошел к ней, и она, скрестив руки на груди, уставилась на меня.

— Нет, спасибо, — беспечно сказала она, когда я протянул ей конверт.

— Они твои. Я не оставлю их себе. Я был гребаным куском дерьма по отношению к тебе, и я жалею, что вручил тебе этот счет. Это был дерьмовый поступок.

— Да, так и было, — сказала она, и я снова помахал перед ней деньгами. Она отвернулась, и я поймал ее руку, пытаясь вложить деньги в ее ладонь. — Нет, Джей-Джей. Мне они не нужны. — Она выбила деньги у меня из рук, и купюры разлетелись повсюду, дождем посыпавшись на мою кровать.

Она прошла мимо меня, пытаясь добраться до двери, но я преградил ей путь, преграждая выход.

— Пожалуйста, просто подожди. Прости меня, — сказал я, тяжело вздохнув, ощущая ее вкус в воздухе и мгновенно жаждая большего. — Я был мудаком. Самым большим гребаным мудаком в истории мудаков, и мне чертовски жаль.

— Поправка, ты до сих пор мудак, — сказала она, вздернув подбородок.

— Да, но ты должна простить меня, потому что каждый день, когда ты продолжаешь так смотреть на меня, уничтожает меня, и я знаю, что тебе тоже больно. Я знаю, что заслужил эту боль, и я знаю, что не имею права заставлять тебя оставаться здесь и выслушивать меня, но ты мне нужна, красотка. Пожалуйста.

Я подошел к ней так, что моя грудь прижалась к ее груди, и она привстала на цыпочки, откинувшись назад, стараясь не споткнуться от давления моего тела на ее.

— Пошел ты, — прошипела она, в ее глазах была стена, и меня захлестнуло разочарование.

— Знаешь что, Роуг? — Я шагнул вперед, заставив ее споткнуться, но она толкнула меня, как будто могла сдвинуть меня с места. Я был силой, толкающей ее к кровати, и если она не сможет остановить меня, то именно туда мы и направлялись.

— Что, Джонни Джеймс? — ядовито спросила она.

— Когда мы были детьми, нам с тобой никогда не было суждено быть вместе, — прорычал я. — Я был самым милым в компании, а тебе всегда нужен был кто-то более резкий. Но я больше не милый, красотка. И уже давно не милый. Я могу шутить и смеяться с тобой, но внутри моя душа окрашена в черный цвет. Крылья мне подрезали, когда я впервые продал свое тело, и с тех пор я иду по дороге в ад. Но даже сейчас я недостаточно плох.

— Что ты хочешь этим сказать? — усмехнулась она.

— Это значит, что тебе нужно нечто большее, — прорычал я. — Например, заманить меня на «Остров Мертвецов», чтобы я разделил тебя с моим врагом.

— Кажется, ты был вполне счастлив подыгрывать тогда. Я не заставляла тебя силой. У тебя странные границы, Джей. Это сбивает с толку девушку, ты не находишь?

Я сильнее прижался к ней, заставив ее снова споткнуться, и она вцепилась руками мне в плечи, пытаясь удержать меня, но на самом деле не так уж сильно старалась.