Фокс выругался, но кивнул в знак согласия и направился к двери, одновременно проводя рукой по лицу, как будто хотел стереть со своей плоти воспоминания об этом дне.

Слеза скатилась по моей щеке, когда я тоже собралась уходить, несмотря на боль в моем сердце, которая требовала, чтобы я оставалась именно там, где была. Но, прежде чем я успела отойти от него хотя бы на шаг, пальцы Чейза крепко сжали мои, и я резко остановилась, удивленно глядя на него сверху вниз.

Его единственный здоровый глаз оставался закрытым, лицо ничего не выражало, поскольку наркотики продолжали действовать на него, но его пальцы сжались в явном требовании, чтобы я осталась.

Я взглянула на медсестру, решительно сжав челюсти, когда пульсометр запищал быстрее, как будто он почувствовал, что я отстраняюсь от него, и это вызвало у него некоторое беспокойство. Это было все поощрение, в которой я нуждалась от него, и я приняла твердое решение не сдвинуться ни на дюйм с этого места, сколько бы ему ни понадобилось, чтобы я оставалась.

— Я остаюсь, — твердо сказала я, ободряюще сжимая пальцы Чейза на случай, если он меня не слышит.

Она не выглядела довольной по этому поводу, но либо выражение моих глаз, либо пистолет, заткнутый за пояс Джей-Джея, либо просто ощущение угрозы, повисшее в воздухе между нами троими, заставили ее кивнуть.

— Прекрасно. Только ты. И не доставляй неудобств.

Фокс перевел взгляд с меня на Чейза, кивнул и пробормотал, что они с Джей-Джеем останутся внизу, если мне что-нибудь понадобится.

Дверь снова закрылась, когда они ушли, и еще одна слеза скатилась по моей щеке.

Я на мгновение заколебалась, прежде чем забраться на кровать рядом с ним, стараясь не задеть его слишком сильно, и прижалась к нему всем телом, положив голову ему на грудь и слушая уверенный стук его сердца у себя под ухом.

Я обхватила рукой его живот, прижимая к себе и вдыхая его запах, пока частичка моей души, которая принадлежала ему, возвращалась на место.

Это был пиздец на стольких уровнях, и я знала, что ничего хорошего во всем этом не было. Но я вернула его. Он был здесь, в моих объятиях.

И на данный момент это было единственное, что имело значение в мире.

У меня были несколько гребаных тяжелых дней. Все началось с того, что меня пырнула ножом моя бывшая сучка, затем я лежал на кухонном столе, пока мне накладывал швы один из моих самых ценных людей, а затем тратил время, преодолевая боль от травмы, только на травку и крепкие напитки. По крайней мере, я снова был в движении, мой бок был перевязан белыми бинтами, а злость достигла своего апогея. Нож в боку даже не был тем, за что я больше всего собирался мстить, это был порез на моем чертовом лице, который взбесил меня до небес.

Никто не порежет мне гребаное лицо, и это не сойдет им с рук. Так что Роуг Истон официально числилась в моем списке дерьма, и из-за этого мне еще больше понравиться ломать мою сладкую. Не поймите меня неправильно, мне нравилось видеть в ней борьбу. Чем больше твердости характера она демонстрировала, тем сильнее мне хотелось разбить ее вдребезги, но она зашла слишком далеко. Я разрывался между желанием отплатить ей тем же и желанием выебать из нее жизнь. Может быть, я остановлюсь и на том, и на другом, когда у меня будет такая возможность.

К счастью для меня, у меня был кое-кто, на ком можно было выместить свой гнев, ожидавший меня в подвале Роузвудов. Моему мальчику с прелестными глазками сегодня предстояло умереть по-настоящему, и я медленно и неторопливо всажу лезвие в грудь Роуг, тем, что она увидит его окровавленные останки. Да, это будет настоящая кровавая бойня. Я передумал заклеивать скотчем гранату у него во рту и оставлять его в лесу, чтобы его нашли «Арлекины». Потому что сегодня я хотел омыться кровью и почувствовать хруст каждой косточки, когда он умрет от моих рук. Я привяжу его к дереву и сниму с него кожу живьем, а видеозапись в прямом эфире покажу своим врагам.

Я въехал в ворота Роузвудов на черном «Ford». Мне приходилось часто менять машину, чтобы никто из парней-Арлекинов не смог выследить меня в городе, но я скучал по мощности своего внедорожника и урчанию его двигателя подо мной.

Я припарковался и направился к багажнику, насвистывая, пока доставал сумку с веревкой, моим дробовиком и несколькими ножами. Я собирался отрезать несколько пальцев, прежде чем увести Чейза в лес. Мне нужны были его крики, чтобы насытить разъяренного монстра во мне этим утром, поэтому я был уверен, что сорву их с его губ как можно скорее.

Я вошел внутрь и направился через огромный вестибюль, ускоряя шаг, когда волнение охватило меня.

— О — э-э, Шон! — Кайзер Роузвуд позвал меня сзади, и я с досадой обернулся, зная, что пока должен ему потворствовать. Он был в фиолетовом халате, который был распахнут, открывая золотистые шелковые боксеры. Я не то чтобы совсем ненавидел все, что он носил, но считал, что на мне это смотрелось бы намного лучше, чем на нем.

— Доброе утро, Кайзер, — сказал я, приподнимая воображаемую шляпу. — У меня сегодня много работы. Мой маленький секрет в подвале больше не будет для тебя обузой.