— Вы ее осмотрели? — спросил Олег, и гость вздохнул.

— К сожалению, нет. Ее брат в дом меня не пригласил. Он из вежливости предлагал отобедать, но я отказался. Полагаю, что стол бы накрыли где-нибудь на веранде. Он желал от меня избавиться, я это чувствовал, так что к сестре бы ни за что не подпустил. А у меня на тот момент не было оснований настаивать. Энергия хамелеона у дома тяжело, но читалась, однако это еще не было доказательством. А вот потом мне рассказали об ее исчезновении. Тогда я вернулся, но хозяев уже не было. Воронецкие поехали в Петербург на следующее утро после нашей встречи с Михаилом.

Мой ли визит их подтолкнул или еще что, но брат оставил распоряжения, написал компаньону и увез сестрицу. Отсюда я делаю вывод, что хамелеон, то есть Воронецкая Глафира Алексеевна, направляется в столицу. Знаний барышни твари должно было хватить с лихвой, чтобы выбрать дальнейший путь существование.

Возможно, он надеется затеряться в Петербурге и отправиться куда-то дальше, возможно, что-то еще. Но факт остается фактом. Исходя из времени, которое им нужно на дорогу, брат и сестра прибудут не сегодня, так завтра. Теперь это ваша зона контроля и ваша работа.

— Хм…

Олег поднялся из-за стола, заложил руки за спину и прошелся по кабинету. Он остановился у окна и произнес, глядя на улицу:

— Хамелеону бы не хватило сил прорвать Марь. У него должен быть помощник на этой стороне.

— Им могла быть только Глаша Воронецкая, если исходить из особенностей этого существа, — ответил Полянский. — Однако ее брат не произвел впечатления человека, который бы увлекался мистикой. Он прагматичен и полон здравомыслия. К тому же, у призвавшего должен быть дар, а Михаил — обычный человек. Стало быть, и сестра его такая же, они одной крови.

— Не обязательно, — заговорил Степан. — Дар мог быть унаследован одним из потомков.

— Но увлечения эзотерикой не скрыть, — парировал Алексей Дмитриевич. — Тем более девушке, тем более в деревне. Может, и кидала туфельку за порог, и в зеркальце жениха выглядывала, но чтобы связаться с хамелеоном этого недостаточно.

— Да, это по части людей вроде моих мистиков, — поддержал Котов. — И всё же не объясняет, кто призвал хамелеона. Он мог поглотить и блаженного, и барышню, принять ее облик и явиться в дом Воронецких, но если там нет никого с даром, то где же призвавший?

— Резонно, — кивнул Полянский. — Если он остался в тени, мы найдем его. Тогда на Глафиру могли и натравить, а цель, ради чего это сделали, находится здесь, в Петербурге. Всё несколько запутано, но нам предстоит в этом разобраться. Всем нам.

— Будем разбираться, — улыбнулся Котов, а Степан жарко поддержал:

— Да!

— Будем держать друг друга в курсе о ходе расследования, — произнес Полянский, поднявшись с дивана. — Надеюсь, всё разрешится быстро и без ненужных жертв. Всё же хамелеон… Н-да.

Олег, провожая гостя, первым прошел к выходу из кабинета

— Вы в Ведомство доклад отправили? — спросил он.

— Да, доклад я отправил, — кивнул Алексей Дмитриевич, — они ответили, что дают нам свободу действий. Если нам понадобится помощь, ее отправят. Я сказал, что пока помощи не требуется.

— Попытаемся справиться своими силами, — улыбнулся Олег, пока он не видел повода в этом сомневаться. Всего доброго.

— Всего доброго, коллеги, — чуть склонил голову Полянский и шагнул в портальную комнату.

Котов обернулся и первое, что увидел, это шальную улыбку Степана. Он был счастлив до изнеможения.

— Наконец-то настоящая работа! — возвестил последний и потер ладони.

Олег вздохнул и покачал головой. Они опять разошлись во мнении. Котов бы предпочел ходить по салонам и слушать шарлатанов, потому что хамелеон был намного, намного хуже. И если они остановят его еще на Глафире Воронецкой — это будет очень большая удача.

Петербург встретил Воронецких многоголосьем улиц и серым небом. Сегодня день выдался хмурым, и мелкая морось то начиналась внезапно, то так также внезапно заканчивалась. И все-таки это не мешало ловить жадным взглядом всё, мимо чего они проезжали. Столица!

К своему стыду, Михаил, несмотря на то, жил всего в нескольких днях пути, не был в Петербурге ни разу. Что уж говорить о Глаше! Впрочем, ничего ни удивительного, ни постыдного тут не было. Ни в университет, ни в военное училище Миша никогда не стремился, даже не задумывался об этом. Да и жаждой путешествий не болел, как и многие дворяне, особенно помещики.