— Ну вот, — опустил он безвольное тело на перину, но уйти ему я не дала.

Схватила Генриха за плечи и опрокинула его на кровать, оседлав и сдавливая шею слабыми руками. Я никогда не была излишне самоуверенна и не обольщалась от особого успеха. Мне либо повезло, либо герцог всё знал и поддался, осознавая, насколько я слаба и беспомощна. В пользу второго предположения сияла широкая улыбка на красивом лице и смеющиеся глаза. Он будто говорил: «Какая милая зверушка!»

Это злило ещё больше. Я изо всех сил сдавливаю окоченевшие пальцы в надежде увидеть, как мой кошмар начнёт корчиться от боли, но он только сильнее веселился.

— Кошечка проснулась не в настроении, — сочувственно произнёс герцог, касаясь моих пальцев горячей ладонью.

— Хватит меня так называть! — прокаркал я и приподнялась, чтобы своим весом надавить на руки.

Это стало ошибкой. Генрих в одно движение подмял меня под себя, придавливая мощным телом. Забилась, как раненая птичка в тисках.

— Пусти! — махала руками, стараясь ударить его.

Мгновение, и запястья сковали над головой, а тёмная сила заставляет замереть.

— Снова ты так, — герцог ласково провёл по ключице, а, дойдя до завязок сорочки, лениво дёрнул за тесьму, — я со всей заботой и нежностью, а ты снова меня отвергаешь.

Слава Дьяволу, вырез сорочки едва доходит до середины ложбинки и не открывает грудь.

Но Генриху и этого было достаточно. Он наклонился, хотел поцеловать в губы. Я отвернулась и зажмурилась. Мой немой протест его не остановил. Над ухом причмокнули и влажные губы коснулись подбородка, шеи, ключицы. Хотелось кричать, но право голоса забрали.

Горячие, злые капли лились из глаз, но садист не замечал. Его охватило возбуждение, которое я чувствовала бедром.

— Я мог бы взять тебя здесь и сейчас, — прошептал мучитель на ушко, — но так не хочу. Желаю, чтобы ты сама попросила. Но, — он схватил за бёдра и развёл их в стороны, устраиваясь между ними, — ты должна взять на себя ответственность.

Он подмахнул бёдрами и возбуждённый бугорок коснулся промежности, больно ударяясь о тазовые кости. Потом он повторил движение снова и снова, постепенно ускоряясь. Обездвиженную меня дёргало вверх вниз, подчиняясь рукам мужчины. Между нами была только тонкая ткань моих коротких панталонов и его брюки. Генрих стонал от наслаждения, больно сжимая мои бёдра. Меня же тошнило от омерзения. Я мечтала, чтобы он поскорее уже завершил эту пытку.

Мой кошмар долбился ещё несколько минут, которые показались вечностью. И вот, наконец, он утробно зарычал, особо сильно вдавливаясь между ног, и упал по правую сторону от меня, пытаясь отдышаться.

Демонические оковы спали, и я отвернулась от мужчины, поджимая ноги к животу. Из горла снова вырвался всхлип.

— Ну что ты, моя девочка? — прижалось горячее тело к спине, а большая рука принялась гладить живот через тонкую ткань. — Только попроси, и я сделаю тебе приятно.

— Не дождёшься, — прошептала я, скидывая конечность со своего тела.

— Что ты сказала? — то ли не расслышал, то ли не поверил, что я посмела его, такого прекрасного, снова отвергнуть.

— Верни Кейру, — сказала громче.

Мужские пальцы пробежалась по позвоночнику, заставляя инстинктивно выгнуть спину.

— Будешь себя хорошо вести, — шептал с угрозой мне на ухо, — будешь со счастливой улыбкой встречать своего хозяина, — рука сжала основание шеи, — не будешь вредить себе, — зубы впились в шею. От резкой боли я вскрикнула, — будешь так же кричать от удовольствия во время секса со мной, — влажный язык коснулся места укуса, зализывал рану, — тогда и верну твою демоницу. Азиэлю она очень нравится, — герцог как охотничий пёс провёл носом, вдыхая аромат моего тела, и блаженно закатил глаза.

Он резко поднялся, поправил одежду.

— Ладно, пойду, иначе придётся нам продолжить. А с тебя хватит на сегодня. До встречи, моя любовь.

Мне помахали и исчезли за дверью. И стоило донестись звуку прокрути замка, я сорвалась с места, громко гремя цепями, долетела до унитаза, где меня и вывернуло наизнанку желчью.

«…будешь также кричать от удовольствия во время секса со мной…», — продолжала слышать его низкий голос в голове, чувствовать дыхание на своей шее, видеть лицо, искажённое в момент экстаза.

Осела на плитку пола, сжимаясь в комок, закрывая уши. Тело пробивала дрожь, а в груди зарождалась истерика.

— Нет, Дьявол… нет… кто-нибудь… помоги…

Но бытие оставалось безмолвно, да и спасать меня некому. Папы нет, брату не нужна, из друзей одна Кейра, которая сейчас недоступна.

Надо собраться.

Поднялась на дрожащие ноги, цепляясь за край ванны, настроила воду, настолько горячую, насколько могла вытерпеть, и не раздеваясь залезла практически в кипяток.

— Что это?