— Вообще-то, всё именно так и обстоит, — напомнил Дим Димыч, — Мы — разведчики, посланные в Зону, чтобы определить степень выживаемости человеческого организма в аномальных условиях. Задачу помнишь? Пройти по маршруту и вернуться. Они просто балласт. Неужели ты думаешь, что физики за год не провели нужное для отчёта количество замеров непосредственно возле шлюза? Полковник просто сыграл на их хотелках, а заодно протолкнул свой план изучения аномалии. Шагнул вверх по карьерной лестнице, сбросив из кресла генерала Булгакова. Для чего нужен минералог, если проку от него как от сборщика ракушек на пляже? Мы и без него могли набрать камней, и пусть цыплята потом изучают их в лабораториях, писая от восторга. Или лингвист…

Ломов сплюнул и растёр плевок подошвой.

— Ты серьёзно думаешь, будто мы будем устанавливать контакт с аборигенами? Может, ещё месяц-другой поживём возле их стойбища для создания тесных дружеских связей? У нас неделя на всё! Три дня до стоянки аборигенов, три дня на обратную дорогу. Сутки на всякие непредвиденные обстоятельства. Если мы выпустим из узды цыплят и призоров, то экспедиция растянется на полгода. Так что извини, чутким будешь с женой, когда благополучно вернёшься из рейда.

— Я не о чуткости, Дим Димыч, а об элементарной вежливости. Вот ты извинился перед Савостиным. Тебе не впадлу было, а остальные стремятся показать своё превосходство. Зачем это? Мы сами провоцируем учёных. Посмотри на сегодняшнее поведение Лишая. Он открыто издевался над Забелиной. Может, в этом состоит план хтони? Стравить нас при помощи собственной глупости.

— Я тебя услышал, — подумав секунду, сказал командир и включил связь.

— Эй, Пешня, уснул что ли? — тут же раздался в динамике встревоженный голос Ли, едва Черов включил рацию.

— Не скули, — грубо оборвал командир, — У нас ситуация четыреста четыре. Готов к подъёму?

— Да, — объявил Ли.

Черов начал вытягивать трос через блок, а Ломов, стоя на одном колене, приготовился ловить груз. Едва над плитой показался верх пятнистого шлема, командир схватил за специальную лямку на спине и помог Лишаю перевалиться через плиту перекрытия.

Любой юзер знает значение кода четыреста четыре. У военных число использовалось ради прикола. Если кто-то говорил код четыреста четыре — это значило примерно следующее: «отвали, не мешай, не свети меня перед посторонними».

Гражданский, услышав подобное от военного, думает, будто произошла временная потеря контакта, либо что проводится секретная процедура перезагрузки. В любом случае, люди несведущие понимают, что это внутренние мутки военных, и не волнуются. Военным подобное положение только на руку.

— Время, мальчики, — раздался шаловливый голос Сафоновой, — Кто-то забыл устав караульной службы? Если через пять минут не предстанете передо мной, как сами знаете кто перед чем, устрою обоим «Флюгегехаймен».

— Это беспредел, командир! — воскликнул Ли, вытаскивая мешок для трофеев, прикреплённый репшнуром к поясу, — Вместо ордена мужества и благодарственного поцелуя меня хотят засунуть в наряд! Где справедливость?!

— Удовлетворение личных потребностей не должно мешать выполнению боевой задачи. Показывай, что набрал… — начал было Ломов, но осёкся, увидев практический пустой мешок.

Быстро сообразил, что Ли уже объяснял фиаско со сбором артефактов, только он всё пропустил, решая с Черовым морально-этический аспект общения с поднадзорными. Ломов сам схватил сумку, взвесил в руке, после чего, ослабив тесьму, заглянул внутрь.

— Хорошо хоть болгарку не сломал, — пошутил Пешня, всей мимикой подсказывая Ли Шаню правильный ход разговора, — Твои соображения?

— Ну, значит так… — медленно начал капитан, пытаясь определить, с какого момента командир отключил переговорное устройство, — Всё здание один большой фейк.

— Насколько большой?

— Сам посуди: я спустился на минус третий уровень. Могу с уверенностью сказать, что ниже есть ещё, как минимум, четыре, на которые возможен спуск. Дальше непонятно. Луч фонарика вроде проникает ниже, но состояние лестничных пролётов определить невозможно.

— Хорошо, — кивнул, соглашаясь, Ломов, — Допускаю существование семи уровней. Плюс два-три. Так?

— Совершенно верно, — подтвердил Ли Шань, — Беря за основу российское градостроительство, то можно смело говорить о глубине в двадцать семь метров.

— Вы ничего не путаете? — ворвался в диалог голос Равхана, — Я нахожусь на верхней площадке виадука. Предположительно, это часть пешеходного или транспортного моста через железнодорожные пути. Подо мной десять метров. Нетрудно посчитать, что если изначально мост и дом находились на одном уровне, то высота моста тридцать семь метров. Кто здесь жил? Тибетские монахи, которые вырубали ступеньки в скалах, чтобы медитировать, пока поднимаются в храм? Какой пешеход, в здравом уме, будет карабкаться по ступенькам на такую высоту, чтобы перейти на другую сторону станции?