Мог бы. Я мог бы хоть из кожи вон вылезти, но против женских домыслов нет никаких действенных приемов. Хотя я и сам думаю, что если бы был более открытым и надёжным, она бы не поверила никому, или поговорила со мной прежде, чем устроить побег.

— В общем так. — Я видел, как лопнула последняя ниточка каната терпения Дженнифер. — Я люблю его, и если ты против, я сбегу опять. На этот раз с ним!

Теперь воздух в моём направлении разрезал её палец. Мы договорились, что это наш крайний аргумент и не прогадали. Эдвард замолчал, случившееся явно говорило, что его дочь способна повторить. И только я знаю, что она больше не сбежит, я не позволю. Не хочу, чтобы мою жену совесть мучила до конца её дней.

— И в кого ты такая упрямая?

— Возможно, в человека, который мне не рассказал о проблемах с сердцем.

Я пожал плечами, когда Эдвард перевёл взгляд на меня. В конце концов это его гены.

— Ладно. Всё равно только ты её выдержишь.

— Как и она меня, — давлю улыбку, довольный исходом разговора. Теперь пусть хоть столовыми приборами в меня швыряет.

— Только попробуй трепать ей нервы, Джеймс.

— Если я попробую, Дженнифер обязательно расскажет мне, кто главный в нашей семье.

— Я предупредил.

Эдвард ткнул в меня пальцем ещё раз. Кажется, эту битву мы выиграли.

***

По традиции мы торопили события. Две недели — личный рекорд подготовки события моей исполнительной секретарши. Мы и так опоздали на целый год.

Гости отнеслись к повтору скептически, родители, несмотря на ворчание, были счастливы. Бри радовалась возможности выйти в свет без ребёнка. А мы просто были влюблены и не замечали ничего вокруг. Впрочем, настоящее веселье в нашей жизни началось позже.

Ещё через две недели мы переехали в Нью-Йорк. Дженни настояла на квартирах в одном доме. Я говорил, что это плохая идея, но кто же меня слушает? Единственно, чего я добился, это разные дома в одном квартале.

Однажды вечером я вернулся домой, обнаружив Дженнифер, играющую с Остином на нашем диване. На минуту я даже засмотрелся на эту милую картину.

— Куда его мама сбежала на этот раз?

— На маникюр.

Я вздохнул. Мы женаты полгода, Остину скоро год, а его мать не справляется.

— Ей это нужно, Джеймс.

— Ты слишком добрая, а ей нужно научиться справляться самой.

Я сел рядом, мысленно примеряя на себя роль отца. Перехватил у Дженнифер парня, который тут же начал кукситься.

— Он чувствует, что ты злишься. Улыбнись. — Я натянуто улыбнулся, вызвав у Остина только слезы. — Ты его напугал.

Вернул племянника девушке, которая явно привлекала его больше, как и меня.

— Он меня самого иногда пугает.

Несильно толкнув меня локтем, жена притянула меня ближе.

— Никаких детей в ближайшее время. Ни за что, пока я не закончу учебу.

И мы честно придерживались этого негласного семейного правила.

Джеймс Эванс, прошло 4,5 года

— Я не просила так много детей, Джеймс! Тем более за один раз!

Дженнифер сидела в кресле на колёсиках посреди просторного больничного холла в родном городе. И, конечно же, обвиняла во всём меня. Я виноват, кто спорит? И я не буду.

А ведь я говорил, что приезжать на последнем месяце беременности к родителям — плохая идея. Но кто же меня слушает?

Женщины — моё проклятье, и теперь мне придётся смириться с этим окончательно. В считанные часы на свет появятся ещё две представительницы прекрасного пола. Я кремень, я должен им стать. От рождения близнецов не умирал ещё ни один отец. Или было? Не хочу пополнять статистику. Тем более, Дженнифер меня с того света достанет и заставит искупить вину за содеянное.

Неожиданно она хватает меня за руку и смотрит глазами полными слёз.

— Я тебя люблю..

Да, и к такому за время её почти бесконечной беременности я привык. Эстер и Кэтлин получились у нас незадолго до окончания её обучения. Перед выпускными экзаменами я вывез её за город на пару дней, чтобы помочь развеяться. Оказалось, она бывает настоящим трудоголиком, даже в обморок один раз упала от истощения.

В этом прекрасном месте она всё и сказала..

***

Мы смотрели на закат, сидя на крыльце, примерно как пенсионеры. Странное сравнение для ситуации, но тогда я именно так и думал, меня устраивало.

— Джеймс, знаешь, что я подумала?

— Страшно представить.

Прижимаю её ближе, тщательнее укрывая пледом, на улице прохладно.

— Действительно страшно…

Она перебралась коленями на широкую скамью, целиком повернувшись ко мне. Я уже тогда начал ждать какого-то важного предложения и получил его без особой подготовки.