Но я никогда не чувствовала на себе какого-то высокомерного или снисходительного отношения с их стороны, хотя поначалу побаивалась этого.

— Да, Юр… такую женщину ты прохлопал… Ой, дура-а-ак… — машет рукой Петр Гаврилович.

Вновь чувствую себя неловко. Не нужно было сюда ехать, наверное. Сидела бы сейчас дома спокойно, книжку читала. И чего я согласилась?

Наверное потому, что все-таки Юрины родители, их дом, куда мы частенько приезжали все вместе на какие-то праздники — все это тоже было частью моего мира.

И после Юриного предательства я лишилась не только мужа, поддержки и опоры, но и их тоже — людей, которых я всегда считала частью нашей семьи.

Мой мир так сузился после развода, что мне, видимо, подсознательно хочется оставить себе хоть кусочек. Вот я и цепляюсь за эту призрачную иллюзию.

Это глупо, утерянного не вернешь, а от осознания того, что я теперь тут чужая, как бы они не старались продемонстрировать мне обратное, становится еще больнее.

Внезапный порыв ветра подхватывает опавшие сухие листья и вздымает из в воздух. Я смотрю за тем, как они медленно планируют на землю.

Вот и я так же. Закрутило, завертело и отпустило, а я падаю, падаю, падаю…

Кожа покрывается мурашками, и тру обнаженные предплечья, прогоняя пупырышки.

— Тебе не холодно? Может, куртку наденешь? — предлагает Юра.

Как же он меня бесит со своей заботой!

— Иди на хрен, Юр.

На террасе накрыт большой стол, заставленный всякими вкусными блюдами. Вскоре прибывают гости.

Я их всех знаю — близкие родственники и друзья семьи, мы виделись много раз на разных семейных торжествах.

Напряженно жду каких-нибудь вопросов от них, прокручивая в голове варианты возможных ответов.

Но вопреки моим опасениям, их не поступает.

— Зайка, что тебе положить? — спрашиваю я у сына.

— Оливки.

— А еще?

— Только оливки.

— Солнышко, ну нельзя же питаться только оливками!

— Почему? Они вкусные.

— Давай я, — говорит Юра.

Я дергаю плечом. Ты так ты.

Он начинает объяснять что-то Теме и накладывает ему в тарелку нормальной еды. Его сын слушается куда более охотно, чем меня.

Раньше меня это умиляло, а теперь раздражает.

Через пару часов, когда все уже поели, а до торта еще не дошли, гости разбредаются по территории.

Кто-то уходит подымить, кто-то желает размять ноги. Юра уходит уложить спать сонного Тему. Я сижу одна за дальним краем стола, лениво пощипывая виноград.

Вскоре ко мне подсаживается Наталья Семеновна. Она — моложавая, ухоженная женщина, с неплохой для ее возраста фигурой и одета всегда очень элегантно.

Она раньше работала главврачом в одной из частных клиник. Сейчас на пенсии.

Я ждала, когда она подойдет. Явно ведь хочет поговорить. А сейчас как раз случай удобный.

— Это глупый вопрос, дорогая, но я все же его задам, — начинает она.

Интересно, что она хочет у меня узнать?

— Давайте, — киваю я.

— Как ты?

— Это и есть вопрос? — моргаю я.

— Да. Этот разговор между нами.

— Ну… — собираюсь было ответить, что все хорошо, но отвечаю как есть: — Хреново.

— Я так и думала, — кивает она.

— Думаете, я слишком слаба, чтобы начать новую жизнь после расставания с Юрой? — как-то даже обижаюсь я.

— Нет, Эмилия. Конечно, нет, — качает она головой, при этом ее сережки с изумрудами покачиваются. — Уверена, что ты будешь счастлива. Но вы так любили друг друга… Я же видела. Это как остаться без части себя. Так быстро это не проходит.

Она права. Подумав мгновение, все же решаюсь спросить.

— А вы знаете ее, Наталья Семеновна?

— Селену? — поднимает брови бывшая свекровь.

Хорошо хоть не делает вид, что не понимает о чем речь.

— Конечно, знаю. Она — дочь моей подруги.

Ох как!

— Я не знала.

— Да откуда тебе знать? Сомневаюсь, что Юра стал бы рассказывать.

Мне ужасно любопытно. Понимаю, что лучше бы забить на все и не лезть, не травить себе душу, но…

Кусаю губу в нерешительности. Точно ли хочу это знать?

Вспоминаются ресницы на зеркале.

Да, хочу! Хочу узнать о ней побольше.

— Юра и правда ничего не рассказывал. И вот как это знакончилось. Может, знай я раньше…

— Ты хочешь, чтобы я тебе о ней рассказала?