Без обычной легкости в походке он отправился за кулисы, а Лера с трудом согнула все еще деревянное тело.

Ладно, три минуты позора и свободна. Вдох-выдох… Вдох-выдох…

Сосредоточиться никак не получалось, взгляд метался, на доли секунды выхватывая отдельные лица. Ректор отчего-то задумчив и хмур, гость его, тот самый пижонистый старик, равнодушен, хотя при виде нее, Леры, презрительно скривил рот… А в первых рядах студентов столько знакомых физиономий! Розалия ехидно усмехается, Солана, как всегда, скучает с надменным видом, Ленора лыбится как-то слишком торжествующе… Жаль, Шона рядом с ней уже нет — может, хоть на время он забыл бы обиду и поддержал…

Вдруг взгляд остановился на высокой, широкоплечей фигуре. Маркус! Он ведь не собирался на концерт!

Однако, Маркус стоял, скрестив руки на груди, и смотрел прямо на Леру, а когда глаза их встретились, слегка кивнул.

Дышать сразу стало легче. Он верит в нее! Как и тогда, в дурацкой игре в кроликов, верит, что она справится!

Еще раз поглубже вдохнув, она шагнула вперед и вскинула голову. Стало совсем тихо. Больше не глядя ни на кого и ощущая внимание одного лишь Маркуса, Лера запела:

— 'Gaudeamus igitur,

Juvenes dum sumus…'

На концерт Маркус идти не хотел, но утром передумал. Надо было понаблюдать за ректором и дэром Овидусом ван Нормом.

Прибытие квестора заметили все — да и как не заметить постороннего, явившегося в разгар завтрака в студенческую столовую? — однако, если другие и не были в курсе, что это за человек, то Маркус прекрасно его знал.

Педантичный, въедливый старик, всегда доводящий порученное дело до конца. И поручали ему отнюдь не поздравления с днем рождения, а кое-что посерьезнее. То, что могло вызвать общественное недовольство, критику сената или даже Верховного Совета.

Прозвище у квестора было «решатель проблем».

И такой человек прибыл в Альтийскую академию… Зачем?

Придя в зал пораньше, Маркус занял неприметное место за одним из растений сбоку от пиршественного стола и прекрасно видел, когда ректор вошел. Пухлые щеки дэра Аарона раздвигала улыбка, но радости в ней не было. Да и когда это квестор Овидус приносил радость?

Сам квестор был так невозмутим, что по каменному лицу его мысли не угадал бы даже самый опытный храмовник.

А вот маг воды, прибывший с «решателем», выглядел попроще. Всего на пару-тройку лет старше самого Маркуса, а значит, приступил к службе совсем недавно. Этот еще не научился скрывать эмоции, как квестор, и во взгляде и позе его чего только не смешалось: надменность, любопытство, азарт… Как молодой пес, которого впервые взяли на охоту.

Интересно, на кого они охотятся?

От наблюдений Маркуса отвлекло объявление о «Студенческом гимне». Кажется, Вэлэри говорила, что исполняет его.

Действительно, Вэлэри вышла на сцену.

Тонкая фигурка в платье цвета вечернего неба, когда светило, уже скрывшись за горизонтом, посылает прощальные лучи… Сияние кристалла в потоке на восемьдесят единиц…

И опять бледна, напугана. Боится сцены? И почему одна?

Поймав потерянный взгляд своей клиентки, Маркус ободряюще кивнул. Странное удовольствие теплотой разлилось в груди, когда Вэлэри, доверившись одному лишь его жесту, решительно шагнула вперед и начала:

— 'Итак, будем веселиться,

пока мы молоды!'

Маркус замер, когда раздался ее голос. Чистый, мягкий… В полной тишине, без музыкального сопровождения, казалось, он плывет по воздуху.

— 'После приятной юности,

после тягостной старости

нас возьмёт земля.'

Маркус с трудом удержался, чтобы не вскинуть изумленно брови. Слова абсолютно не вязались с нежностью звучания. И разве это похоже на студенческий гимн?

— 'Где те, которые раньше нас жили в мире?

Пойдите на небо,

перейдите в ад,

если хотите их увидеть.'

Сбоку кто-то пораженно хекнул. Маркус оглянулся. Окружающие, все как один, застыли, уставясь на сцену, и даже те, кто ел, перестали жевать.

А милый голосок легко и простодушно выводил следующий куплет:

— 'Жизнь наша коротка,

скоро она кончится.

Смерть приходит быстро,

уносит нас безжалостно,

никому пощады не будет.'

На последних словах за кулисами вдруг началась суета, а затем на сцену строем вышли девять парней. Промаршировав с каменными лицами, они встали в ряд позади Вэлэри, и сразу стало заметно, какая она маленькая.

— 'Да здравствует Академия,

да здравствуют профессора!' — басом грянули мужские голоса.

Наконец-то! Песня стала похожа студенческую, а опоздавшие заняли свое место. Или они не опоздали, а так планировалось?

Маркус повел плечами. Почувствовал, как они напряжены, и нахмурился: переживать за свою клиентку, конечно, не возбраняется, но не в этом же случае!

А пафосное здравствование академического сообщества внезапно сменилось прославлением… девушек и женщин.

В зале послышался смех. У Маркуса и самого дрогнули губы, но он подавил улыбку и прислушался с возросшим любопытством.