— Вот так мы и работаем, над всем сразу, разрываемся, — пояснил, легко пожав плечами, я. — Да и сам видишь, только что был полный кабинет, а сейчас все разъехались, кроме Устинова. У Якута с Толей тоже своё дело, только что умчались.

— Ну, погнали, — кивнул он и присмотрелся ко мне, нахмурив взгляд. — Слушай, Паха, а у тебя вид такой, будто зацепки какие-то есть.

— Настоящий опер, Витька, всегда в голове всё обдумывает. Никогда не знаешь, когда озарение придёт.

Но съездим с ним на труп, а вот вечером… а вот вечером я явлюсь в гости к маньяку, присмотрю за ним повнимательнее. Надо только взять кого-то, чтобы прикрывал мне спину, потому что загнанный в угол зверь всегда опасен.

— Там кто-то кричал? — спросил Витя, остановившись на лестнице между первым и вторым этажом ГОВД.

— Послышалось тебе, поехали, работать надо, — подтолкнул я его в спину. — А то Шухов потом блажить будет. Завтра планёрка, будет показатели зачитывать опять и орать.

Орлов послушался и спустился, а где-то позади нас снова раздался приглушённый крик, будто узника пытали. Но это был вовсе не узник — вернее, уж точно никого не пытали. У нас важное дело, нам возвращаться некогда. Да и, думаю, другие опера тоже срочно вдруг найдут, чем заняться, лишь бы не открывать запертую дверь в туалет. Ведь кто первым откроет, тот и будет виноват.

Дядя Гриша повёз нас в сторону вечерней школы, где и нашли тело. Парень в чёрной куртке с капюшоном как раз лежал рядом с двухэтажным старинным зданием, построенным ещё до революции, там и располагалась вечерка. Тело живописно раскинулось на снегу, а вокруг всё было забрызгано кровью.

— Битами поработали, — сразу заявил молодой судмед Ванька, поворачиваясь спиной к морозному ветру. — Со всех сторон его мочили, целого места не осталось, ещё и выбирали, куда побольнее бить. И вот, смотри, вид такой, что его будто грузовик переехал. Умирал, короче, долго.

— Свидетели есть? — спросил я у ППСников, куривших рядом с уазиком.

— Короче, видели в школе, в окно, — один хрипло кашлянул и показал на здание. — Вот этот тип здесь весь день стоял, руки в карманах, а к нему другие типы какие-то мутные подходили, за руку здоровались якобы. Тётка наивная, — он усмехнулся, — здоровались они, как же. Дозу он передавал нарикам местным. А потом подъехала девятка вишнёвая, выскочила братва с битами и давай его хреначить. Ну а кто и что — молчат, лиц не видели, номеров тоже. Как обычно, короче.

Внутри уазика ППС сидел следак Димка, там он писал протокол осмотра места происшествия, положив бумагу на папку из кожзама. Кирилл тем временем щёлкнул лежащую в стороне биту, перемазанную в крови. Колотили ею с такой силой, что аж треснула. После этого криминалист сделал снимок стены школы, где через трафарет была сделана надпись: «Видишь торговца дурью — отправь нам сообщение…» с номером пейджера.

— Барыга? — спросил я, глянув на тело. — Выглядит как барыга.

— О! А я его знаю, — Витя склонился над покойным и вгляделся в опухшее лицо. — Морда-то покорёженная, но это точно он. Учился со мной в школе, на два класса старше. Травкой он торговал, опий-сырец, а потом, пацаны говорили, серьёзнее взялся за дело, герыч начал толкать по дискотекам.

— Кто-то сообщил о нём? — криминалист, услышавший наш разговор, хмыкнул и показал на надпись. — Вот и приехали.

— Да тут дело такое, — старший наряда ППС, рыжий мужик с большой родинкой над губой, шмыгнул носом и отбросил сигарету в сторону, — что этот хрен здесь давно стоял. Мы его как-то раз брали, увозили, а потом и анализы у него хорошие оказались, без дури, а в пакетике — мука насыпана. Короче, отмазался и опять сюда вернулся. И сообщения, — он показал рукой на надпись, — местные точно слали. Вот только они никуда не доходили. Не трогали цуцика. Как неприкосновенный был, мать его.

— Пацаны говорят, — сказал Витя, глядя на меня, — что это люди Кросса оставляют эти надписи. И барыг тоже они увозят, но не всех. Короче, своих-то они не трогают, только чужих. Рыночная, чтоб её так, экономика.

— А у тебя пацаны много знают, — я одобрительно кивнул. — Ты их спрашивай иногда по работе, не помешает.

Ну, в том, что эти надписи про поиск барыг — часть предвыборной кампании Кросса, мало кто сомневался. И то, что своих собственных торгашей дурью универмаговские не трогали, в городе уже прознали. По сути, эти надписи нужны для зачистки конкурентов, чтобы убрать левых барыг, а на их место поставить своих. Не всё так благородно, как выглядит.

Так что вариантов может быть несколько. Тут или люди Кросса забили наркобарыгу, чтобы донести до избирателя, будто сам пахан будет избавлять город от наркотиков, как и обещал, пусть даже неофициальными методами (сейчас время такое, что многие это молча одобрят). Ну или барыга отстёгивал долю Кроссу, но встал на точку, когда сам Кросс это запретил, ведь до момента, пока не пройдут выборы, всё должно быть чисто. Вот парня и показательно наказали, а не увезли куда-нибудь по-тихому. Ну или ещё возможен другой вариант развития событий — это всё часть криминальных войн города. Просто ещё один ход в партии.