— Я не думаю, что смогу снова оставить тебя. — Это была гребаная правда. — Но ты же знаешь, что все не так просто.

— Поверь мне, я знаю.

Это проскользнуло снова. Тот намек, который дал мне понять, что с ней что-то не так. Или, может быть, что-то, о чем Сиенна мне не говорит. Я чувствовал это нутром, ощущал, как в затылке у меня предупреждающе покалывает. Но после нашего совместного утреннего завтрака, после того как я снова услышал ее смех и смог просто побыть с ней, я не хотел, чтобы это заканчивалось. Я хотел провести с Сиенной хотя бы один нормальный спокойный день. Один день, когда мы могли бы притвориться, что у нас нет на хвосте кровожадных ублюдков. Один день, когда мы могли бы просто побыть вдвоем.

— Ной, — начала Сиенна мягким, почти осторожным голосом. — Мне нужно сказать тебе…

— Тебе уже лучше, да? — прервал я, обхватив пальцами ее лодыжку.

— Да.

— Хорошо. Как насчет того, чтобы на остаток дня забыть обо всем?

— Что? — нахмурилась она.

— Только сегодня. Всего на несколько гребаных часов. А завтра мы сможем поговорить обо всем и снова начать волноваться.

Я схватил Сиенну за руку и притянул к себе. Она оседлала меня, и я убрал несколько рыжих локонов с ее лица.

— Давай притворимся, что этот мир принадлежит нам и только нам.

Глава 16

Сиенна

Слова вертелись у меня на языке. Я была в нескольких шагах от того, чтобы сказать это. В нескольких шагах от того, чтобы изменить его жизнь, как две крошечные розовые полоски изменили мою. Но я хотела этого дня, когда будем только мы, так же сильно, как и Ной. Дня, когда я смогу забыть о боли, тоске и страхе. Забыть о том, что завтра все изменится.

Я заслужила это, не так ли? Сколько ночей я плакала, сколько дней я сидела в своей комнате и мечтала, чтобы мир просто закончился. Сколько часов я задавалась вопросом, где он, и чувствовала, как мое тело умирает без него.

Я заслужила всего один день.

Всего один гребаный день.

Дождь барабанил в окно, а ледяной ветер свистел в кронах деревьев. Потрескивание пламени в камине и ощущение рук Ноя, обнимающих меня, казались почти идеальными. Это было все, о чем я мечтала, когда мы были в разлуке, — провести с ним такой день, как этот.

Мой желудок успокоился после утреннего приступа тошноты. Это был мой первый случай токсикоза, и он пришел без предупреждения. Я все еще ощущала во рту вкус сиропа, когда мой желудок скрутило. Эти чертовски вкусные блинчики пропали зря.

Я молилась, чтобы тошнота не вернулась с новой силой, ведь Ной ясно дал понять, что запихнет мне в глотку «Зофран», если меня снова вырвет. Мне бы не хотелось рассказывать Ною о беременности во время ссоры из-за лекарства от тошноты.

Мы провели весь день, нежась в тепле и уютно устроившись под одеялами. Ной казался более спокойным и менее озабоченным. Но я заметила, как время от времени в его глазах вспыхивало беспокойство, особенно когда мы делили моменты молчаливой привязанности. Я смеялась, а Ной просто смотрел на меня, заправляя выбившийся локон мне за ухо и проводя пальцами по моим волосам.

Мы отчаянно пытались забыть о внешнем мире, но реальность продолжала вторгаться, не давая о себе забыть.

Каждый раз, когда я шла в ванную, я мельком ловила свое отражение в зеркале и поворачивалась боком, как будто с тех пор, как я смотрела туда в последний раз, мой живот мог существенно вырасти.

Холодок пробегал по моей спине всякий раз, когда я напоминала себе, что должна сказать ему. Может быть, сегодня вечером. Или завтра.

Скоро.

Я прислонилась к дверному косяку, наблюдая, как Ной чистит и нарезает фрукты. Солнце только что село, а за окном все еще лил дождь.

Он взглянул на меня, накладывая виноград в миску.

— Поскольку ты плохо почувствовала себя после того, как съела мои блинчики, а они — единственное, что я умею готовить, у нас ограниченный выбор блюд на ужин. — Ной перебросил апельсин из одной руки в другую. — Фрукты?

— Я удивлена, что у тебя вообще есть фрукты. — Я подошла ближе. — Разве не все мужчины запасаются полуфабрикатами и лапшой быстрого приготовления?

— Только не тогда, когда они планируют похитить охрененно сексуальную, богатую маленькую светскую львицу, которая привыкла только к самому лучшему, — игриво подмигнул мне Ной, и я нахмурилась в ответ.

— Ты мог бы остановиться на «охрененно сексуальной».

— Мог бы, — ухмыльнулся Ной.

Эти проклятые ямочки были просто чертовски привлекательными. Чем больше я смотрела на него и сильнее чувствовала его, тем глубже влюблялась. В моей жизни было время, когда я думала, что найти любовь, способную поглотить тебя, невозможно. Такую любовь можно было только увидеть в кино и читать о ней в любовных романах. Любовь, которая причиняла боль, но с которой ничто не могло сравниться. Любовь, которая становилась твоей опорой и центром вселенной. Любовь, которая уничтожала и разрушала тело и душу, когда ее теряли.