— Ты не оставляешь выбора, — по звукам я понимаю, что он раздевается.

— Но ты ведь так не хочешь? — пытаюсь исправить ситуацию. — Ты говорил, что любишь меня. Что тебе тоже больно, — меня трясет. — Мне было больно! Ты ведь не такой!

— Я еще хуже, — летит в ответ.

— Я не хочу тебя ненавидеть, — всхлипываю, сжимаясь. — И боятся не хочу!

— Не играй со мной в эти игры, — его голос рождает страх. Я что, всерьез, собиралась погладить кобру?

Он разводит мои ноги, а я снова сжимаюсь. Он гладит кожу бедер, внутри, снаружи, а я начинаю неистово дрожать. И плакать.

— Тих-тих, будешь хорошей девочкой? — спрашивает, продолжая скользить пальцами по коже.

— Буду, — выдыхаю одними губами. — Буду, — повторяю громче. — Я сделаю все, что ты хочешь!

— Да неужели? — вроде бы забавляется он. — Тогда соси.

По покачиванию матраса, понимаю, что он переместился. Шарю в темноте руками, стараясь сдерживать всхлипы.

Он запускает пятерню в мои волосы, приподнимает голову. Губ тут же касается головка, понимаю это, почувствовав терпко-солоноватый вкус на кончике языка. Он не спешит, скользит членом по губам, двигаясь плавно. Его пальцы в волосах ослабляют хватку, начинают поглаживать кожу, успокаивая, поощряя.

Раскрываю губы, слегка выставив язык.

— Ммм, — громкий вздох, — умница, — голос хриплый, тягучий.

Он касается груди, продолжая движения членом, по губам. Он не спешит. Мягко сжимает полушарие, сжимает сосок, тянет, прокручивает. Следом другая грудь.

Закрываю глаза, хоть это и не имеет смысла, в комнате темнее самой темной ночи. Он продолжает свои неторопливые ласки, а я вдруг понимаю, что мне хорошо. До абсурдности хорошо и спокойно. Чувства, до этого момента, мне не ведомые.

Его ладонь скользит по животу, очерчивает пупок, кожа тут же покрывается мурашками, против воли свожу, и крепко сжимаю ноги. Там, зарождается тепло, ощущения острые, сильные.

— Тсс, раздвинь, — короткий приказ. Подчиняюсь. Ноги при этом дрожат. Вот сейчас он меня коснется, и поймет, что мне хорошо. И его это разозлит. И все, разом, кончится!

Ладонью нахожу его член. Он настолько большой, что длины пальцев не хватает, чтобы его обхватить. Сжимаю, переворачиваясь на бок, и прежде, чем он отреагирует, принимаю головку в рот.

— Ссс… — шипит он, сквозь стиснутые зубы.

Сосу, принимая не глубоко. Язык порхает по его головке, как крылья бабочки, описывая влагой каждый изгиб, каждую набухшую венку.

Ладонь в волосах сжимается в кулак, натягивая волосы. Давит на затылок. Подхватываю его желание, стараясь вобрать член глубже. Уголки губ начинают щипать, из глаз текут слезы. Он просто огромный.

В моменте все заканчивается.

Он отстраняется. Возвращает меня на спину. Его руки исчезают с моего тела, а член изо рта. Резко становится холодно. «Вернись!» — хочется кричать мне.

Мы оба дышим часто, громко, перемешиваем собственные дыхания.

«Вернись, пожалуйста!»

И он возвращается. Разводит колени, проводит пальцами по промежности и тут же стонет:

— Мокрая, — начиная ласкать пальцами клитор.

Я выгибаюсь. С губ срывается стон. А между ног разгорается пожар.

Двигаю тазом, навстречу его ласкам. Они умелые, точные, чувственные. В душе царапает…ревность!

— Ах, — всхлипываю, в это время он проникает в меня, сразу двумя пальцами, продолжая большим ласкать клитор, замирает:

— Больно?

— Нет, — отвечаю, хотя хочется сказать «да». Только он, этой боли, не поймет.

Но все быстро стирается. Реальность и чувства. Мужчина и женщина. Остается только восторг, чистый, неразбавленный. Тело взрывается в оргазме, расщепляя на атомы, до ярких звезд, перед глазами.

Кричу, выгибаюсь, лечу звездам навстречу.

— Умница, девочка, — слышу, а следом чувствую его член внутри.

Он склоняется, прижимает своим телом, к матрасу. Захватывает руками будто в кокон или плен.

— Сними, — слышу свой голос, будто под толщей воды. — Сними маску, — он замирает. — В комнате темно. Сними, пожалуйста. И поцелуй меня.

— Лица не касайся, — киваю, но он, скорее всего, в темноте этого не видит. В следующую секунду он, сдергивает маску и целует меня, возобновляя движения внутри.

43

До недавнего времени, в моей постели было двое мужчин: Саша и Вадим.

С Сашей я познакомилась, когда работала администратором, в одной из лучших частных клиник нашего города. Александр Ольховский перевелся туда, после операции на сердце. Он проходил в клинике реабилитацию.