– Он почему-то не отвечает на мои звонки и сообщения.

Алёна облизывает сухие губы и радуется, что мама не видит её лицо. На нём сейчас, наверное, чёрным по белому написано всё о чём она думает.

– Может, занят?

– Чем таким важным можно быть занятым в полночь, находясь вне дома?

Инна раздражённо вздыхает, а потом, не сказав больше ни слова, скрывается на кухне, где зажигает свет, гремит посудой и включает чайник. Отрадная же спешит к себе в комнату, в спасительную темноту, в которой не видно как она устало опускает плечи, сдёргивает с волос резинку и почти падает на прилежно застеленную с утра кровать. Глаза привычно упираются в потолок, наблюдают за тенями от шторы, шевелящейся из-за приоткрытого окна. Девушке бы подняться, прикрыть створку, раздеться, наконец, но она продолжает лежать и смотреть прямо перед собой, чувствуя, как запах, исходящий от кофты, заполняет личное пространство. Сейчас он немного другой, потому что к аромату моря прибавился запах её геля для душа и шампуня, но это его, на удивление, ничуть не портит.

Спасибо, что была рядом.

Если бы ещё месяц назад Алёне кто-нибудь сказал, что золотой мальчик, для которого лишь её присутствие в одном помещении было настоящим испытанием, поблагодарит за такую мелочь, она бы покрутила пальцем у виска. Теперь же его слова ворочаются внутри, как пушистый котёнок, будят что-то незнакомое, греют. Это странно, чуждо, непривычно и в то же время пугающе приятно. Кажется, что их даже можно почувствовать тактильно, но, когда девушка прикладывает руку к груди, то ощущает только мягкую ткань под пальцами.

Ты не помешаешь, Алёна.

Интересно, он хоть понимает, что значит эта фраза для человека, который ощущает себя лишним везде и всюду? В семье, в университете, в галактике. Она понимала, потому что перманентно ощущала себя так, словно по ошибке на этом свете оказалась. Словно заняла чьё-то место. Словно кто-то сверху очень сильно просчитался, когда решил, что ей нужно жить. А Кир с присущей ему уверенностью и твёрдостью вдруг взял и заявил об обратном. А ей вдруг до безумия захотелось ему поверить без оглядки.

– Ты же серьёзно это сказал, Авдеев?
– шепчет в темноту, будто парень может её услышать и ответить.
– Ты же, правда, так думаешь?

Он совершенно неожиданно приходит к ней с ответом чуть позже, когда Алёна, так и не переодевшись, проваливается в сон. В нём золотой мальчик ей что-то говорит, улыбается и смеётся, она не слышит, что именно, но почему-то тоже улыбается и не отрывает взгляда от его весенних глаз. Сверху ослепительно ярко светит солнце и повсюду пахнет полевыми цветами, от которых совсем чуть-чуть кружится голова. Или это не от них? Или это всё от парня напротив? Но девушке не хочется анализировать, не хочется прекращать улыбаться и смотреть на него, не хочется просыпаться. В один момент Кир обрывает себя на полуслове, а потом вдруг протягивает руку и заправляет ей волосы за ухо. От неожиданности Отрадная замирает, задерживает дыхание и… И всё-таки просыпается.

В комнате холодно и пахнет сыростью с улицы. За окном хмурое небо, серые тучи и свет из окон дома напротив, а за дверью неясные голоса мамы, брата и отчима.

Алёна садится на кровати, натягивая на озябшие ладони рукава кофты, и некоторое время бессмысленно смотрит в противоположную стену. Перед глазами всё ещё стоит образ Авдеева из сна и она путается в мыслях, потому что они скачут с одного на другое, не позволяя сконцентрироваться на чём-то конкретном.

Что это значит, Кир? Почему ты мне приснился?

Может, это просто сознание играет с ней после вчерашнего, насыщенного событиями дня? Подсовывает картинки из ситуаций, случившихся накануне, сбивая с толку и вызывая лишние размышления. Заставляет прокручивать произошедшее раз за разом, вдумываясь в слова одногруппника и пытаясь найти в них что-то важное, глубокое, нужное.

– Хватит, Алёна, - шепчет сама себе.
– Соберись уже.

Чтобы отвлечься от воспоминаний хоть немного, девушка поднимается на ноги и морщится, когда касается босыми ступнями холодного пола. Хочется рефлекторно юркнуть обратно в кровать, но электронные часы показывают время, в которое обычно она идёт в душ. Как раз за дверью голоса стихают и у неё получается незамеченной прошмыгнуть ванную. Вот только на этом везение заканчивается и, вернувшись к себе, Отрадная застаёт сидящего на её кровати Олега.

Испуганно остановившись на пороге, она прижимает к груди вещи, в числе которых и кофта Кира, и внутренне напрягается. Мужчина увлечённо рассматривает браслеты, оставленные на прикроватной тумбочке перед походом в душ, и, кажется, даже не замечает её возвращения, но девушка прекрасно знает, что это только видимость.

– Дверь закрой, - небрежно бросает он.

С трудом сглотнув, Алёна не глядя выполняет его приказ и прислоняется спиной к двери, не в силах сделать даже шага внутрь комнаты. В ней в эту самую секунду борются две кардинально противоположные стороны. Одна хочет сбежать прочь из этой квартиры, города, страны, как можно дальше от него, другая же, будто заколдованная, наоборот рвётся к нему на встречу, в сильные объятия, в знакомый ореховый омут, из которого ей не видно выхода. У какой из них больше шансов на получение желаемого пока не ясно, но девушка знает, что в один прекрасный момент кто-то одержит вверх и тогда она либо спасётся, либо упадёт ниже плинтуса. Туда, где ярлык предательницы-дряни-любовницы перестанет казаться ужасным. Где ей, наверное, самое место после всего того, что она натворила.

– Даже не поздороваешься со мной?

Олег легко встаёт с кровати и возвращает браслеты на место. Он, в отличие от неё, полностью собран - идеально выглаженная черная рубашка, запонки на рукавах, брюки со стрелками. Красивый. Спокойный. Сдержанный. В каре-зелёных радужках ничего лишнего. Ни солнечных лучей, ни безоблачного неба, ни полевых цветов. В них нет весны. Только изломанное отражение комнаты, в котором она такая же перекошенная, исковерканная, неправильная. В них лишь уродливая, болезненная, пошлая правда.