Я резко развернулась к лестнице.

— Пойду за ней.

Тихо спустившись в подвал, я сразу направилась к дальнему углу, где стояли игровые автоматы. Сердце екнуло, когда её там не оказалось. Я осмотрела комнату.

— Адди? — позвала я. — Где ты?

Ничего.

Я заставила себя не паниковать. В подвале не было выходов наружу. Ни одно окно не было открыто.

Я снова окликнула её.

Тяжёлые шаги Райдера прозвучали на лестнице, и я встретилась с ним взглядом.

— Где она? — спросил он.

Я не ответила, сразу направившись к коридору и тем самым недостроенным комнатам, о которых он упоминал. Мы оба продолжили звать её, но тишина отвечала нам. Три комнаты вдоль коридора были уже обшиты гипсокартоном, но без отделки и покраски. Пустые, недоделанные. Теперь, зная, почему они остались такими, они казались ещё более печальными. Когда я вышла из одной, Райдер появился из последней.

В его глазах отразился тот же страх, что начинал захлёстывать и меня.

Мы бросились обратно по коридору. Он распахнул шкаф, откуда раньше достал табуретку, но девочки там не было. Где, чёрт возьми, она могла быть?

Образ, как я нашла её, спрятавшейся под кроватью в мотеле, резко всплыл в памяти. Её явно научили прятаться в маленьких пространствах. Я кинулась к стенке с телевизором, открывая дверцы шкафчиков, в то время как Райдер обыскал зону за барной стойкой.

— Джиа, — его голос был едва слышным.

Я медленно закрыла шкафчик и обернулась к нему. Он закрыл глаза, словно испытывая боль, затем открыл их и встретился со мной взглядом. Едва заметно кивнул вниз.

Я подбежала к нему и увидела, что Адди забилась на открытую полку. Не знаю, была ли она пустой раньше или девочка вытащила оттуда всё, но она свернулась там клубочком, прижав колени к груди, точно так же, как я нашла её в мотеле. Грудь вздымалась в ровном, спокойном дыхании, тёмные ресницы резко выделялись на её бледной коже.

Глаза защипало, и когда я посмотрела на Райдера, поняла, что он тоже с трудом сдерживает эмоции.

Всё это было таким неправильным. Чудовищно неправильным, если для того, чтобы чувствовать себя в безопасности, ребёнку приходилось прятаться.

Лицо Райдера потемнело от гнева, и это был тот же самый взгляд, что он бросил на меня, когда поймал в офисе ранчо. Только в этот раз его ярость была не направлена на меня. Она была направлена на женщину, которая пообещала ему всё, а затем отняла.

Я не могла поставить себя на его место и почувствовать то же самое, но я могла его понять. Однажды кто-то лишил меня моей слепой любви. Сколько бы я ни твердила себе раньше, что частая смена мест закаляет характер и учит независимости, то, что сделала Рэйвен, было жестоко. Она заставила свою дочь жить в постоянном страхе, в бегах. И она лишила Райдера ребёнка, которого он бы осыпал любовью так же, как осыпал свою племянницу.

Я жила в мире, где не существовало чёрного и белого, только бесконечные оттенки серого. Но даже если бы Рэйвен была жива, что бы она ни сказала, ничего не могло бы оправдать это. Это было просто неправильно.

Глава 11

Райдер

Когда Рэйвен ушла, я был опустошён. Горе, более глубокое, что я когда-либо испытывал в своей жизни, заполнило мою душу. А потом, когда я понял, что она украла деньги с ранчо и забрала кольцо нашей прабабушки, во мне вспыхнула ярость — и на себя за то, что ей доверился, и на неё за то, что использовала меня. Я чувствовал себя обманутым. Чувствовал себя самым большим идиотом, которого когда-либо развели. Потому что именно так я это и воспринял — как аферу.

Но та ярость ничто по сравнению с тем, что бурлило во мне, когда я нашёл Адди спящей на полке за барной стойкой. Казалось, ураган вот-вот вырвется у меня из груди, поднимет всё вокруг, разнесёт дом, поля и унесётся в небо.

Я хотел наказать Рэйвен. Хотел причинить ей боль.

Но она уже была мертва.

Я стиснул челюсти, изо всех сил сдерживая злость, разочарование и такую глубокую печаль, что казалось, она пустила корни в моей душе.

Я присел, разглядывая спящее лицо девочки передо мной. Тёмные ресницы на щеках, которым совсем чуть-чуть не хватало до измождённых. Мягкие розовые губы едва приоткрыты. Крохотные кулачки крепко сжаты вокруг коленей. Она выглядела такой милой… и такой, чёрт возьми, измученной.

Блядь.

Блядь.

Блядь.

Я потянулся, чтобы поднять её, перенести, отнести наверх в комнату с облаками, которую так любила Мила, но Джиа остановила меня, положив руку мне на плечо.

— Ты её напугаешь, — прошептала она.

Она жестом показала мне выйти из-за стойки. Я посмотрел на Адди, затем на неё, выпрямился, сделал шаг назад и сказал:

— Я не могу оставить её так.

— Гарантирую, она привыкла спать и в местах похуже.

— Похуже? Хуже, чем блядская полка?