— А мать? Что с ней?

— Ее нет в живых. Она тренировала Злату еще пару лет. Я же переехал в другой город, мотался по соревнованиям, строил карьеру как одержимый. Может, вот эта ярость на нее, ощущение, что я предатель… Предал ту, кто была дороже всего… хоть ты вряд ли догадывалась о моих чувствах… У не видел перспектив для себя, не строил планы. Я просто дрался, спуская разъедающую меня ярость. А мать, она вначале пыталась наладить со мной общение. Но я жестко ее прерывал. Говорил, что не мать она мне после сотворенного. Она все же купила себе квартиру, перестала пытаться со мной связаться, потом встретила мужчину, вышла за него. А он оказался аферистом. Обобрал ее до нитки. Она тронулась умом. Больше тренировать не могла. Оказалась на улице. Это все я узнал не сразу. Общение же было прервано. И я принципиально не интересовался ее жизнью. Она жила на улице с бродягами, пила и утопала в своем безумии. Когда одна из ее учениц, все же нашла меня и рассказала мне. Я приехал в город. Но уже в полиции мне показали ее труп. Некачественный алкоголь… сердце не выдержало… Я не узнал ее… настолько она не походила на человека… полностью утратила лицо…

Обнимаю себя руками. Дикий озноб по телу. Будто кровь в жилах леденеет. Максим говорит, а картинки словно оживают.

— Это жутко… все… — тру горло рукой. То состояние, когда нет слов, чтобы прокомментировать весь ужас.

— Прости, Оль. Я знаю, что поздно. Что я должен был раньше все рассказать. И нет, мне прощения. И все же… прости… Хотя я сам себя никогда не прощу.

По нему вижу, реально до сих пор корит себя. Эти все события придавливают его к земле, и годами не дают вздохнуть.

— Макс, не ты испортил коньки. Не ты продался… ты не мог знать, что в голове у матери… — слова даются сложно, картины от его рассказа не отпускают.

— Я каждый день прокручиваю в голове, разные варианты рассматриваю. А если бы поступил так, а если так… Когда кулаками махал, оно было немного легче. А из большо спорта ушел, оно еще сильнее душит. Вот этот ресторан приобрел, думал делом займусь, еще парочка проектов. Предлагали преподавать… но после матери… нет не могу стать тренером. А вот детям помогаю, вместе с Леней запустили благотворительный проект для малоимущих семей, для сирот, и как-то в этих заботах немного отвлекаюсь.

— Леонид Савин? — тут же вспоминаю темно-синие глаза.

— Да. Ты его знаешь?

— Пересеклись сегодня, как раз пока ты меня ждал. Но я понятия не имею, что это за человек, — цепляюсь за другую тему. Хочется перевести разговор и хоть немного разогнать черный морок правды.

— Скандальная персона. О нем много слухов ходит. Не последний человек он в руководстве канала. Любит вокруг себя таинственный орел создавать. Но я его с другой стороны знаю, он никогда мимо беды человека не пройдет. Скольким сотрудникам помог, вечно благотворительные проекты устраивает. Мне с ним легко работается, да и за эти годы сдружились. Наверное, первый человек, которого я немного ближе к себе подпустил. Так, что он по совести всегда поступает, хоть на телевидении это сложно. И не всегда так выглядит. Если не секрет, по какому вопросу встреча?

— Мое участие в передаче, — не вдаюсь в подробности.

После откровений Макса, мне откровенничать в ответ совсем не хочется.

— Если Леня взялся, то все будет нормально. Если я могу чем-то помочь, Оль, ты только скажи!

Ответить не успеваю, отвлекает звонок мобильного. Звонит арендодатель насчет понравившегося мне помещения. Интересуется, что я надумала.

Договариваюсь перезвонить ему немного позже, и еще раз посмотреть помещение. Оно мне тогда понравилось, хоть я так и не посмотрела отложенные другие варианты.

— Спасибо за обед. За откровения. Мне пора, — прячу телефон в сумочку.

— Ты ищешь квартиру? — в его глазах отчетливо читается желание не отпускать меня.

— На данный момент помещение под фитнес центр. Мне одно приглянулось. Хочу свое дело открыть.

— Так я могу помочь. У меня много связей, могу рекламу организовать, посоветовать, что и как, — тут же с готовностью отвечает.

И в глазах столько надежды…

— Спасибо, Макс, но мне в жизни хватило… помощи… всего. Я хочу все сделать сама, и так как я это вижу, — поднимаюсь со стула.

— Оль… прости… если сможешь…

Влад

— Как он посмел! Что он себе позволяет! Он знает кто твой отец? Кто моя мать? Кто мой отец? — машет кулаками и топает ногами Азалия.

Влад же стоит и смотрит на ресторан. Боксер просто вытащил его на улицу. Зыркнул предупреждающе, как зверюга бешеный и вернулся назад.

Ему бы злиться на такое отношение. Негодовать. А Влад смотрит в окно, пытается разглядеть Ольгу. Хоть ничего и не видно. Жгучий стыд его разъедает.

И не из-за боксера. Ничего бы этого не случилось, если бы не Азалия. Как же ему стыдно и паршиво, что Оля таким образом узнала о беременности этой девки.

Влад этого жутко не хотел. Это неправильно. Хочется объяснить все Оле. Только как? Все его объяснения будут выглядеть жалко. Точно так же, как и он себя сейчас чувствует.

А еще он не понимает, что Оля делает с боксером? Что их связывает?

Ничего!

Она же не могла так быстро его забыть! Нет, она любит Влада. Просто обижена.