Шрифт:
Отвлекаюсь от воспоминаний. Заставляю себя погрузиться в рутинную бумажную работу. С головой ныряю в отчеты. Выныриваю, когда вижу Амира, стоящего рядом с моим столом.
– Стучаться тебя не учили? – бурчу недовольно.
– Стучал. Ты не отвечала. А я смотрю вроде не заперто, - и снова смотрит на меня алчным взглядом.
– Ладно, - закрываю ноутбук.
– Как там Юра?
– Стабильно. Но сейчас будет очень сложно. Пошли, я тебе все расскажу и покажу, - поднимаюсь из-за стола.
– Мил…ана, - хватает меня за руку.
Что за манеру взял! Тут же выдергиваю.
– Что?
– Я знаю, благодарил. Но еще хочу сказать, что я искренне тебе очень благодарен. Ты не представляешь, что сделала, - снова пытается меня за руку ухватить, ближе придвигается.
– Представляю. Пошли. Ребенок ждет, - хочу его обойти, а он не дает.
Огромный стал, в плечах раздался.
– Я хотел сказать, - кадык нервно дергается, - пятнадцать лет назад… я бы хотел прояснить ситуацию. Я бы не бросил тебя, если бы ты на самом деле была беременна. А так ты во многом виновата.
Глава 15
– Я полагала, ты немного повзрослел, - окатываю его презрением во взгляде. – А ты и дальше собираешься обсуждать события пятнадцатилетней давности?
Бесцеремонно отодвигаю его в сторону и направляюсь к выходу.
– Я хотел прояснить ситуацию. Тогда осталось много недосказанного, - летит мне в спину.
– Мне нечего с тобой обсуждать, кроме здоровья моего пациента Юрия Каримова.
Выхожу в коридор. Амир идет следом. Не проходим и половины пути, как нам навстречу идет Игнатий Станиславович, завидев меня меняется в лице, хватает меня за руки.
– Милана Алексеевна, волшебница вы наша, как я рад вас видеть, - наклоняется и принимается целовать мои пальцы.
– Игнатий Станиславович, право, хватит. Не стоит, - выдергиваю руки.
– Я все для вас сделаю! Просите, что угодно! – продолжает смотреть на меня полными слез глазами. – Вы сотворили невозможное.
– Все хорошо. Не волнуйтесь. Извините, я сейчас немного занята.
– Да, да, простите, - тут же поспешно отходит, давая нам возможность пройти.
– Смотрю, старики – это твой конек. Сын от Евсеева, охомутала профессора, и жена его не помешала. Теперь этот. Эх, Милка, Милка… - цедит злобно Амир, когда Игнатий Станиславович остается позади.
– Тебе не мешало бы рот с мылом помыть. Подумай хорошо, прежде чем наговаривать на человека, с которым ты рядом даже стоять недостоин, - бросаю презрительно.
– А что сын не от Евсеева? Чего же у него тогда фамилия такая? От кого ребенок, а?! – не унимается.
– Думай о своем сыне. Переоденься, - открываю одно из помещений.
– Медсестра тебе скажет, что и как делать. – Жду тебя у Юры.
Поворачиваюсь и иду прочь.
Пока жду Амира, прохожу к мальчику. Смотрю на хрупкое тельце. Весь негатив остается за дверью. Сейчас имеет значение только его здоровье.
Малыш открывает глазки. Тихо стонет. Смотрит непонимающим взглядом вокруг.
– Не переживай, Юр. Я твой врач. Ты немного заболел. Но идешь на поправку, - шепчу, чтобы его не напугать. Смачиваю ребенку губы водой. Пить ему еще нельзя.
Мальчик внимательно смотрит на меня. Губы дергаются в подобии улыбки.
– Красивая… ангел… - с трудом шевелит потрескавшимися губками. – Папа…
– Он тут. Сейчас придет, - ком в горле.
До безумия его жалко.
– Папа и ангел… - у мальчика невероятно большие глаза, добрые, открытые.
Чем-то похожи на Костика. У Амира другие, более жесткие. Только зелень мальчикам от отца досталась.
– Очнулся? – Амир входит.
– Да.
– Папа, - мальчик пытается поднять руку и не может. Очень слаб еще.
– Я тут, Юрка. Все путем будет, - лицо Амира мгновенно меняется, в нем человеческие черты проявляются. Явственно боль читаю.
– Он сейчас заснет. И надо, чтобы ты рядом был. При каждом его пробуждении. Иначе испугается.
– Конечно, я буду тут, - кивает. Глаз с малыша не сводит. – Сына, как же так. Ничего, мы тебя на ноги поставим. Скоро бегать будешь, - челюсти сжимает, желваки ходуном, а в глазах его зеленых влагу замечаю.
– Она красивая, - мальчик на меня взгляд переводит. – Ангел… я ее видел там… - не договаривает, глазки закрываются. – Папа… - уже не говорит, скорее по губам понимаю.
Странно, что мать Юра не звал. Не удивился, что ее нет. А вот Амиру действительно обрадовался.
Не мое дело. Снова одергиваю себя.
Тяжело смотреть на Юру. Испытываю непозволительные эмоции.
Говорю Амиру, что и как надо делать. Оставляю контакты врачей, медсестер на смене, чтобы в случае чего, сразу мог обратиться. Говорю долго, и при этом не свожу взгляда с Юры. С его спокойного, бледного личика, такого милого и открытого.