– Он ничего не объяснил! Сразу накинулся на меня! – всхлипывает Анна. – А я что? За что меня обзывать?

– Заведующая ты? – презрительно кривится. – Тебе только ноги раздвигать! Какой из тебя врач!

Его слова не задевают как раньше. Но все же откидываю назад в прошлое.

– Гаврилова, ты даже не годишься мужикам в подстилки. Посмотри на себя бегемотиха неповоротливая. Сгинь с моих глаз! – звучит его голос из прошлого.

Что ж по его, низкому суждению, я делаю успехи, раньше не годилась, теперь гожусь. Фролов меня так и не узнает, имя ему ни о чем не говорит.

Это именно он дал мне прозвище «бегемотиха» в лицее. Он был инициатором травли на меня. По его науськиванию мои одноклассники закрыли меня в спортивном зале, закидывали помидорами и яйцами, выкрикивая обидные обзывания.

Именно Фролов указал на меня мажорам, как на предмет насмешек. И его дочь была в лидерах. Тая – первая красавица класса, стервозная девчонка, за которой бегали почти все парни школы. Она натравливала одноклассников на меня, вместе со своим папашей. А он еще и учителей подговаривал.

– Гаврилова, иди к доске, только аккуратно, пол не проломи, - говорил учитель географии, особенно рьяно подлизывающий директору.

И следом в классе раздавался хохот. Сколько раз в меня плевали? Сколько раз в мой рюкзак заливали помои? Мои длинные волосы не раз отец отчищал от жвачек. Каждый день в школе был подобен хождению по минному полю. Насколько бы острожной и ни была, но все равно натыкалась.

Директор лицея руководил процессом. Тот, кто должен был учить детей, подавать благородный пример, взращивал в юных умах злость и подлость. И его дочь, хоть и отличалась красотой, но нутром вся пошла в отца.

– Григорий, где наши ребята? Зови их и помогите человеку найти выход, - обращаюсь к ошарашенному охраннику у входа.

Он молодой парень, работает у нас недавно, видимо, растерялся.

– Да, сейчас, Милана Алексеевна, - кивает парень и по рации вызывает подмогу.

– Ты что себе позволяешь, маромойка! – визжит Фролов. – Ты знаешь кто я?! Да, я тебя! Я сейчас генералу позвоню! От вашей конторы и воспоминаний не останется!

– Меня не интересует кто вы. Но больше вы сюда не войдете, - отвечаю так же спокойно.

С таким человеком нечего выяснять. Его нужно просто выкидывать как мусор. Не только из клиники, но и из воспоминаний. Жаль из воспоминаний это сделать сложнее.

Охранники приходят быстро. Берут Фролова под руки и тащат к выходу.

– У меня тут внук! Вы его угробите! Немедленно отпустите! Где ваш главный! Вас всех уволят! Я вам жизни не дам! – продолжает сыпать угрозами, сдабривая это все отборными матами.

Ничего не меняется. Разве что, за эти годы он только гаже и наглее стал.

– Как там тебя зовут! Повтори еще раз, дрянь! Я тебе устрою! – шипит на меня.

– Убедитесь, что мужчина точно нашел выход, и забыл вход в клинику, - говорю охранникам, не обращая внимания на свинячьи визги.

Жизнь научила, что с такими спорить, что-то доказывать – себе дороже.

– Он неадекват! – Анна крутит пальцем у своего виска. – Ворвался и начал сразу на меня орать. Внук у него, мы его чуть не угробили, приступ ему устроили… А потом к угрозам перешел.

– Ань, не бери в голову. Мало ли идиотов. На всех нервов не хватит. Попей кофе и выдохни, - отвечаю без эмоций.

Оглядываюсь, убеждаюсь, что охранники выполняют мои указания.

Потом надо будет Адриану рассказать. Фролов еще о себе даст знать. В этом я не сомневаюсь.

А впрочем, почему только Адриану?

Иду к себе в кабинет. Переодеваюсь и направляюсь в палату к Юре.

Захожу бесшумно. Замираю на несколько секунд рассматривая спящего малыша. Сегодня он выглядит немного лучше. Машинально считываю показания приборов. Подавляю в себе странное желание подойти и погладить Юру по руке.

Амир сидит рядом на второй кровати. Дремал. Смотрит на меня полусонным взглядом.

– Мил…ана… добрый день! – здоровается хрипло.

– Добрый. Выйдем, - киваю на дверь.

Не хочу ненароком разбудить ребенка.

– Да, конечно, - тут же поднимается и следует за мной.

Проходим немного по коридору. Останавливаемся у окна.

Смотрю на Амира, а в мозгу это «бегимотиха» пульсирует. Фролов, будь он не ладен, воскресил, то, что я думала забыла навсегда.

А ведь Амир бросая меня воспользовался кличкой, данной Фроловым. Хотел сделать больнее? Что ж тогда у него получилось.