– Ты вот так уйдешь?

– Мне нечего больше тебе сказать, - отцепляю его от себя. – И перестань меня лапать.

– Недотрогой заделалась, да? – кривится.

– Мне неприятно.

– А раньше ты млела от моих прикосновений.

– Раньше на то и раньше. Было и прошло, - спокойно встречаю его взгляд.

– Мне к Юрке можно?

– Да, - киваю.

Оставляю его в коридоре, сама возвращаюсь. Малыш спит. Кирилл рядом с ним.

– Иди. Дальше я сама. Спасибо, - отпускаю коллегу.

– Я могу ночь побыть. Мне не сложно.

– Нет. Я сама. Свет, ты тоже пока иди. Поешь. Отдохни, - по медсестре вижу, что она измотана. Еще немного и засыпать начнет.

У человеческого организма есть ресурс и этим пренебрегать нельзя.

Они уходят, а я остаюсь с Юрой наедине. Дикое желание укрыть его собой от всех бед. Но мне это не подвластно. И прав я на этого ребенка никаких не имею.

Амир все к прошлому взывает. Зачем? В чем смысл? У него сейчас сын на руках, о его здоровье и безопасности надо думать. С такой-то мамашей.

Пытаюсь разглядеть хоть какие-то черты Таи в личике малыша. И не нахожу сходства. Странно, как у такой особи, мог родиться настолько добрый ребенок? Он располагает к себе всех. Медсестры в нем души не чают, Кирилл переживает, хоть он обычно эмоций к пациентам не выказывает.

– Все я на месте, - Амир входит в палату.

Ничего ему не отвечаю. Не хочу с ним говорить. Я бы с удовольствием одна с малышом осталась и все проконтролировала, так мне спокойней. Но я думаю в первую очередь о Юре. Когда он проснется, он не должен испугаться. Пусть отец будет рядом. Амира малыш любит – это видно сразу.

– Где Света?

– Ушла.

– А ты чего тут?

– Так надо, - не хочу ему ничего объяснять.

– Мил… слушай…

– Милана, - поправляю на автомате.

– Милана, я с Кириллом поговорил. Он мне все объяснил. Выходит, я виноват? – голос у него уже другой, тихий, с нотками вины.

– Я предупреждала, что ребенок может испугаться.

– Просто мне надо было срочно уехать. Я тут сказал, что скоро вернусь. Не знал, что так выйдет, - начинает сбивчиво оправдываться.

– Амир, мне что до твоих оправданий? Ты лучше подумай, а если бы случилось непоправимое? Твои отмазки как-то бы изменили ситуацию? – я на него не смотрю, не свожу взгляд с ребенка. Так легче. Хоть все равно его присутствие давит.

– Нет… прости. Милан, я сорвался. Прости. Не подумал. Как представил, что потеряю его, так все незачем больше жить, - говорит с отчаянием, каким-то внутренним надломом. – Гневом мозги заплыли. Сам не понимал, что несу… Еще дома накрутили… там скандал… Мил… ана… прости… прости… прости… - повторяет и повторяет.

– У меня не надо прощения просить. Сын в тебе нуждается. А свои мысли по этому поводу я тебе озвучивала раньше. Он растет в нездоровой обстановке. Его уже до больницы довели. Ребенок в таком возрасте перенес операцию на сердце. Амир, это же не врожденное, а приобретенное. Ощущаешь разницу? – вбиваю в его голову истину.

Преследую единственную цель, чтобы он осознал степень угрозы.

– От тебя в прямом смысле этого слова зависит его жизни. И я тебе это говорила. Юра тут вечно не будет. Его выпишут, он отправится домой, а там что?

– Думаешь, меня это не гложет, - вздыхает. Обхватывает голову руками.

– Я не вижу действий.

– Сейчас облажался. Признаю. Перед Юркой и перед тобой… как же сильно облажался… - тихий стон срывается с его губ.

– Обо мне думать не надо. Только о нем, - провожу пальцем по маленькой ручке Юры. – Твоя забота ему сейчас нужна, точно также как и кислород.

– Почему ты осталась?

– Я ему обещала, - в горле ком. Сложно. Больно. Не должен этот чистый ребенок так страдать.

– Я ведь сразу в тебе разглядел огромную и добрую душу. Едва увидел. Смотрел в твои бескрайние глаза и проваливался на дно океана с прозрачной, чистейшей голубой водой. Только глаза твои и видел. Пропадал. Мне тогда казалось, пусть весь мир будет против нас, но, если ты рядом мы выстоим. Помнишь нашу первую встречу?

Конечно, я ее помню. Правда не вспоминаю. Ностальгия – это не мое. К чему держаться за те моменты, которые давно прошли? Надо жить здесь и сейчас выстраивать новые жизненный повороты.