Когда кони были запряжены и все вскочили на своих скакунов, Барс подхватил меня на руки и посадил впереди. Затем сам взлетел в седло. Уж не знаю, почему рядом с ним было так комфортно, но я тут же облокотилась спиной о его грудь и расслабилась. Мужчина обнял меня одной рукой, похоже, не чувствуя никакого дискомфорта. Командир окинул нас нечитаемым взглядом, а потом развернул коня и повел свою боевую звезду вперед. Невольно залюбовалась фигурой Лекса в седле. Смотрелись они с его животным как единое целое: тонконогий конь серой масти и его наездник — вооруженный до зубов суровый блондин, собранный и сосредоточенный.

Через некоторое время желание на кого-то глазеть у меня напрочь пропало. Все шло довольно неплохо, пока мужчины направляли коней шагом. Даже рысь я выдержала, хоть и пришлось сжать зубы, чтобы не скулить. Но в какой-то момент, когда из леса мы вышли на открытый участок, коней пустили галопом. И вот тогда мне стало казаться, что мое тело — это одна огромная рана, которая кровоточит от тряски, и сейчас из меня полетят ошмётки мяса.

Я честно держалась, но, когда наш отряд, замедлившись, пошел шагом по просёлочной тропе, я не выдержала и застонала от облегчения. Барс тут же отреагировал:

— Что, девонька? Устала? Потерпи! — сказал он и похлопал меня по ноге. И вот тут меня сорвало: я закричала от боли.

Мужчина с перепугу натянул поводья и соскочил с коня, подхватив меня на руки. Остальные тоже остановились и спешились. Я ничего не соображала. Бедро пульсировало, тело выворачивало от боли. Меня положили на мгновенно вытащенное из седельной сумки одеяло. К осмотру приступил Барс, к нему присоединился Ганс. От меня требовали ответа на вопрос — что у меня болит. От боли я нарушила свой обет молчания и простонала:

— Нога… Ноги… Спина… Все… — обрисовала я ситуацию моим спутникам.

Видимо что-то такое было в моем голосе, что пробрало всех. Чьи руки с меня сорвали штаны, я не знаю, но удивленные присвисты слышались со всех сторон. Это они на мою рану или мои бразилиана так отреагировали?

— Сейчас-сейчас, — голос Барса. — Потерпи.

— Все отошли! Барс, ты тоже. Мазь не помогла, тут уже гниль, и начался жар, — голос Лекса не был сочувствующим, но, по крайней мере, он был серьезен и даже озабочен. — Я волью магию, иначе не дотянет. Это все, что я могу. Но резерва надолго не хватит. В Манне найдем лекаря. Она изранена так, словно на ней в ножички играли.

Почувствовала прохладные руки на моем бедре и легкое покалывание, а потом ругань:

— Дарг побери, браслет. Он не пускает магию. Дай мне ее руку, Барс, снимем. Да и лекарю лучше не видеть его. Только вопросы вызовет.

Потом руки вернулись на мое бедро, чему я была несказанно рада. Там им место, там! Потому что мне не так больно. Магия полилась, я чувствовала тепло, которое как родное наполняло каждую клеточку тела.

— Потерпи, может быть больно. Чужая магия, если она не лекарская, может жечь, — предупредил блондин, а я находилась словно в состоянии опьянения, близком к эйфории. Совсем не жгло. Было очень приятно. Хотелось сказать: «Да! Только не останавливайся», но, боюсь, неправильно поймут. Все пятеро.

— Кажется, ей легче, — сказал Клык. — Хорош, переусердствуешь, и точно прикончишь.

— Никто не заплачет, — сказал блондин, но руки убрал. — Поехали, у нее не так много времени. Я возьму ее к себе в седло, ей лучше быть рядом — волью еще силы, если начнет уходить.

— Повезло тебе, девонька, что наш командир владеет заклинаниями войны. Это и врага прирезать и друга до лекаря дотянуть. Он и нас столько раз вытягивал так, — тихонько сказал Барс, потом подхватил меня на руки и поднес к коню командира. Лекс произвел уже знакомый ритуал с настройкой седла и коня, только в этот раз своих, и запрыгнул в седло, приняв после этого меня из рук моего викинга. Для удобства меня посадили боком, уткнув носом в грудь мужчины. Что ж, эта грудь не такая мощная, как у моей няньки-самовыдвиженца, но тоже вполне ничего. Впрочем, сейчас мне было глубоко наплевать на то, кто или что является моей подушкой. Меня знобило, бедро опять начало дергать, в голову ударил жар. Опять началась тряска от интенсивного аллюра. Это был ад. Через минут пятнадцать я уже вовсю плакала на груди у блондина. Тот молча прижимал меня одной рукой к себе, не останавливая галоп. Видимо, решил доконать меня особо изощренно.

Когда впереди показался город, Рэн дал знак остановиться.

— Что? — раздраженно спросил Лекс.

— Лицо нашей графини известно почти каждому. Но это еще полбеды. Вы как предполагаете объяснять печать Агосара на ее лице? Да ее и нас как сообщников повяжут в пять минут. Мы, правда, можем соврать, что везем арестованную. Но девчонку точно вернут Норману и королю на расправу.

— Что предлагаешь? — уже спокойно спросил блондин.

— Она полуживая и не может сама идти, поэтому чары отвода глаз не сработают. Но вот мирры. Они покрывают волосы. Но, правда, без мужа никуда не выходят. Один из нас сыграет супруга. Скажет, упала с… с горы или дерева.

— Мирры — это хорошо. Давайте я мужем буду, — тут же предложил свою кандидатуру Барс.

Лекс задумался, потом сказал:

— Нет! Барс, Клык и Ганс! Вы сейчас в город. Узнаете про хорошего, но жадного лекаря и достанете женское платье и платок. На все про все — полчаса. Иначе леди Раш настигнет справедливая кара. Будет очень обидно, если она умрет не от моей руки, — раздал указания командир.

Я была в сознании и могла наблюдать за событиями. Меня прислонили к дереву, Лекс был рядом и время от времени вливал в меня силу, но было видно, что у него самого ее почти не осталось: он немного побледнел, испарина покрыла лоб. Они с Рэном тихо разговаривали, не скрывая свою беседу от меня.